Информационные войны. Новый инструмент политики

Массовое горе или победа формируют нацию. С точки зрения физиологии — это шок. А информация, записанная во время шока, остается навсегда. Ее можно изменить лишь еще одним шоком. О формировании национального характера Бейтсон тоже писал в книге по экологии разума (Bateson G. Steps to an ecology of mind. — Chicago, 2000; Бейтсон Г. Экология разума. — М., 2000). Всего сферу, которую он выделяет и в которой работает, описывают словами «забота о мышлении».

Стив Джобс назвал знакомство с ЛСД одним из двух-трех важнейших событий в его жизни (см. здесь и здесь). Известно также, что именно Бейтсон начинал в США такие эксперименты по расширению сознания с помощью психоделиков. В рассекреченных файлах Пентагона сказано: Джобс принимал психоактивные вещества 15 раз в течение 1972–1974 гг. Более того, он считал, что они изменили его жизнь. Эти документы оказались в распоряжении журнала Wired. В них подчеркивается интерес Джобса к медитациям и духовным практикам. Подробные истории о людях, связанных с внедрением ЛСД спецслужбами и военными в «мирной» жизни, можно увидеть здесь и здесь.

Мы сейчас увидели структуры, где причина и следствие разорваны во времени. Поэтому шоковые события, о которых говорилось, должны быть настолько сильными, чтобы сохраниться в памяти и влиять на массовое сознание через несколько лет. Так шок становится инструментом управления.

Переход к массовой агрессии может быть обусловлен различием картины мира или культуры. Сталинские репрессии, кстати, тоже в первую очередь коснулись представителей старой культуры, которая была враждебной с точки зрения культуры советской. Соответственно, западная культура была враждебной, потому что именно так ее воспринимала культура советская.

Например, востоковед Александр Мещеряков видит причину нападения Японии на США не в битве за ресурсы, как это видит большинство историков, а все-таки в несовпадении культур (см. здесь и здесь). С его точки зрения, Японию характеризует другое отношение к телу, к телесному. Там, например, считают, что кожа японки ровнее, гладже, чем у иностранок. А тамошние военные считают, что тело японца идеально приспособлено для ведения военных действий. Японская телесность является предметом национальной гордости. То есть имеем принципиально другую модель мира. Японцы были обижены на Запад за телесную дискриминацию, и это стало причиной войны, а также антизападных и националистических настроений в стране.

Специалист по цивилизационным исследованиям Игорь Яковенко тоже приводит пример, в котором причина и последствия оказались растянутыми во времени. Он говорит о сказке для детей, подчеркивая, что в конце шестидесятых в магазинах появились новые переводные сказки. Это рассказ о Мэри Поппинс и Винни-Пухе, о муми-троллях, об Изумрудном городе. Запрос на эту новую сказку появился в городской среде. И новое поколение стало учиться на этих сказках. Но именно дети, воспитанные на новой литературе, и похоронили Советский Союз.

Это совпадает с ремаркой специалиста по брендированию стран Саймона Анхольта в отношении России. Он называет два фактора, которые мешают России изменить имидж. Первый — то, что весь мир рассматривает ее как бремя. А второй фактор вполне соответствует замечанию Игоря Яковенко — потеря культурной идентичности.

Как пример такой «машины» по изменению ментальности Яковенко приводит работу иезуитских бесплатных школ, которые, по его мнению, выполняют две функции:

52. Убрать человека из его собственного социокультурного контекста и дать ему радикально трансформированную культурную реальность,

53. Автоматически разрушить социокультурную преемственность, поскольку выпускник уже не возвращался в собственную среду.

Впрочем, следует заметить, что так происходит и со стандартным процессом обучения, ведь выпускник в итоге поднимается социальным лифтом, оставляя свою среду далеко позади. (На этом, в частности, построено немало конфликтов в художественной литературе.) Ведь в них возрастает параметр культурного капитала (по Бурдье). Михаил Соколов даже назвал свое выступление на эту тему так — «Почему любители оперы зарабатывают больше любителей поп-музыки». Культурный капитал знаменует собой усилия, затраченные на то, что может не принести ничего, поэтому тратить так могут только богатые люди.

Владимир Паперный также подчеркивает другой тип отличия от Запада. Там отработана система описания чувств, особенно в протестантской культуре. Легко выразить сочувствие или поздравить кого-то, в отличие от нашей культуры, где надо отыскивать слова для этого. При столкновении они скажут sorry и разбегутся, мы же начнем выяснять отношения. В метро человек стремится оттолкнуть других, пытаясь отвоевать себе место. То есть у нас агрессивнее среда — физическая и коммуникативная.