Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира

В этот день у Инги было и еще одно событие: день получки на фабрике, на которой она тогда работала. Только-только она начала самостоятельно зарабатывать. Ей было очень приятно чувствовать себя вполне взрослой. Получив деньги, она купила много-много конфет, но не каких-нибудь, а подушечек, очень простых и дешевых, которые ей когда-то приходилось пробовать в детстве, но в небольшом количестве: штучки по две-три. И вдруг ей навстречу идет Зоя Федоровна Холщевникова, ставшая к тому времени ее тренером. Увидела и Зоя Федоровна свою ученицу, у которой в руках был большой кулек, из него она то и дело что-то вынимала и на ходу клала в рот. Зоя Федоровна поинтересовалась:

– Инга, что это ты несешь?

– Это конфеты, угощайтесь, пожалуйста. Я сегодня получила зарплату.

Она была очень счастливая и радостная от сознания того, что теперь пришла самостоятельность к ней, что самостоятельность вообще приходит ко всем тем, кто сам умеет зарабатывать. Инга протянула Зое Федоровне пакет, в котором слипшимися комочками нежно зеленели конфеты-подушечки. Их там был целый килограмм. Зоя Федоровна рассчитывала увидеть в кульке что-то особенное, тем более что в лице Инги было столько торжественности, гордости. А там оказались подушечки, и Зоя Федоровна, растроганная такой непосредственностью своей воспитанницы, со слезами на глазах расхохоталась и этим смехом увлекла Ингу, с которой они шли, и до самого центра смеялись, и ели подушечки, и обе были необыкновенно счастливы, как если бы они сделали для себя большое в жизни открытие.

Инга торопилась освоить премудрости конькобежного спорта, не очень-то хотелось плестись в хвосте, быть неумелым переростком в секции. Она твердо и решительно сообщила Зое Федоровне о своих серьезных намерениях тренироваться. Она сказала, будто давала присягу, что готова выполнять любую работу, какую ей предложит тренер. Этой клятве она была верна всю свою последующую жизнь. Ее отличала исключительная последовательность в достижении намеченной цели. Бывало, что даже тренера она изумляла своим ревностным отношением к тренировкам. Не дай бог Зое Федоровне, когда катается Инга на льду, отвернуться на минуту, отвлечься, заговорить с кем-нибудь, как Инга тут же бросает кататься, подъезжает к тренеру и, уязвленная невниманием к себе, говорит:

– Нет, вы мой бег-то контролируйте, а то я так не люблю.

Тренировки стали для нее такой же необходимостью, как и те радостные посещения своего родного катка на Петровке.

В первое время занятий коньками она очень часто падала на льду, тело у нее было всегда в синяках. Почти при любой, самой низкой температуре приходится конькобежцу тренироваться, а тем более в намеченные сроки выступать на соревнованиях. Мороз крепко иногда хватал за щеки, потом приходилось их растирать салом…

Бабушка, бывало, скажет:

– Да ты б, Ина, не ходила нынче на тренировку-то, уж больно холодно…

– Нет, – отвечала Инга, – раз уж взялась, надо ходить. – И она шла, укутывая лицо и вообще потеплее одеваясь.

Холщевникова гордилась своей ученицей, да и как можно было не гордиться. Другому подопечному дай, например, задание кататься самостоятельно, без тренерского присмотра, пятнадцать кругов, и он это будет делать бесстрастно, как робот. Инга же отдавалась тренировкам полностью, для нее ни один день не должен был быть бесполезным.

Медео, близ Алма-Аты, куда она приехала для участия в своем первом первенстве страны, очень ей понравился. Каток там высокогорный, всегда солнечно, ветер гуляет по кругу и дует в спину конькобежцу, бежать легко. Только вот нужно приспособиться к новым, «бескислородным» условиям.

Инга заняла в этих соревнованиях не ближнее, но и не слишком дальнее для новичка место – двадцать первое. Тот, кто видел ее раньше, заметил большую перемену в технике ее бега – она значительно улучшилась, можно даже было поставить четверку. А на лице Инги появилось такое выражение: «Обождите, мне еще чуть-чуть покататься со всеми вами, и уж тогда я вам кое-что покажу».

Было очевидно, что Инге не хватало пока соревновательного опыта, но она приобретала его с поразительной быстротой. Это всегда удается тем, кто умеет «схватить» движение, кто в душе артист, хороший имитатор, способный увиденное приспособить к своим возможностям и выполнить то, что приобрел, по-своему, самобытно, как не сможет никто другой.

Некоторые же тренеры по-прежнему не верили в ее возможности.

– Из нее никогда ничего не выйдет, – говорили они, – слишком длинные волокна мышц.

Другие так говорили:

– Если и выйдет, то только стайер.

Когда же такие разговоры доходили до Инги, она вся вспыхивала:

– Ну это мы еще посмотрим…

Двадцать первым местом на Медео Инга вовсе не была расстроена. Скорее наоборот: она знала, что теперь делать. По приезде оттуда она встретилась с Зоей Федоровной, которая не присутствовала на Медео. Холщевникова спросила: