Инга. Мир

Ага, подумала, тоже засыпая, утешайся таким вот странным утешением, ляля и цаца Сережи Горчика. Раз нет тебе других. Но смеясь, понимала - это важно. Важнее чужих постелей, что были у обоих.

А еще - он спит.

27

Ноябрь принес шторма удивительной красоты и ярчайшее синее небо, полное через край белых тугих облаков. Инга ворочалась по утрам, замерзая под тонким одеялом, и нашаривая в ногах второе, кидала сверху, жмурясь, чтоб не проснуться. Угревшись, спали еще пару часов. Или сначала занимались любовью. Море издалека глухо гремело за оконным стеклом, в щели балконной двери просвистывал тонкий сквознячок, бродил по линолеуму. Потом просыпались по-настоящему, Серега бежал босиком, включить обогреватель, снова ложился к Инге, спрятанной в теплое одеяльное нутро, и там, смеясь и болтая, лежали в обнимку, терпеливо дожидаясь, когда батарейка, пощелкивая, согреет стылый ночной воздух. Комната была маленькая, и нагревалась быстро. Потому утром снова ходили босиком и ленились одеваться.

В тринадцатом корпусе кроме них никто сейчас не жил, только в холле дремала, устроившись в старом огромном кресле дежурная, да днем приходили маляры и электрики, шумной бригадой, гнездились на одном этаже, и шумели там сами себе, совершенно не мешая Сереже и Инге.

Она готовила завтрак, добывая из термоса заваренную с вечера рассыпчатую гречку или рис, доставала из холодильника холодную курицу, Серега, сидя на низкой табуретке, открывал банку с рыбой или паштетом. И смеялся, глядя в окно, где на подоконнике сидела терпеливая ворона, сверкала черной бусинкой глаза. Вставал, выносил гостье кусочки хлеба и чего повкуснее.

- Голый на пятом этаже! - возмущалась Инга, - трусы надень, соседи, гм, увидят!

- От голой слышу, - Серега облокачивался на звонкий железный поручень, закуривал и, дразня Ингу, манерно помахивал рукой кому-то внизу.

- Да. Но я на балкон не лезу!

- А ты лезь. Иди сюда. Семен Крокодилыч тебе скажет доброе утречко, Инга Михална!

- Серый, уйди с балкона, вдруг и правда, Крокодилыч явится. Наябедничает директору.

Серега вздыхал, тушил сигарету и быстро одевшись, брал рабочую сумку. Целуя Ингу, напоминал строго:

- Мы тебя ждем.

Шаги в пустом коридоре звучали звонко, и Инга не закрывала дверей, пока звук не менялся на быстрый топот - Сережа сбегал по лестнице. Потом она стояла на балконе, переступала босыми ногами по плетеному половичку и высматривала, как он, мелькнув среди желтой поредевшей листвы платана, махал ей рукой и исчезал.

Садилась работать. Они ее ждали. Ее мужчина и его дракон. Совсем скоро уезжать, оставляя большого зверя дожидаться сезона и шумных людей. Цветов на розовых кустах вокруг толстых боков, мощных лап и спокойной длинной морды.

Ночами, валяясь, Сережа мечтал:

- А еще купим тебе сапожки. Такие, как видели, помнишь, в торговом? И... и хорошо бы шубку.

- Серый куда мне шубку? По степям бегать? И дома ремонт нужен, одной краски вон сколько...

- Не понимаешь. Я хочу тебе. Чтоб носила. На мои деньги. А я такой буду приходить и рукой лениво, жена! А ну быстро, к кормильцу!

- Я и так буду. Быстро.

- Но сапожки... - не унимался Горчик.

И она смеялась, кивая. Конечно, обязательно сапожки.

Солнце светило ярко, будто вокруг стояли невидимые зеркала, отражающие воздух и умножающие его. И мерно грохотала радостная зеленая вода, катила на берег увенчанные белыми гребнями волны. От них пахло свежими огурцами и расколотым летним арбузом.

Инга быстро шла, дышала, хватая ртом этот прекрасный запах. Кивнула Крокодилычу, который важно потел в черной форме охранника, прогуливаясь по бульварчику. И выходя на песок, побежала к воде, стукая пакетом с термосом о ногу. Бросила его и, скидывая спортивные тапки, вошла, как всегда удивленно радуясь мерному празднику света, воды и грохота. Кинула в стороны руки и закричала, жмурясь от капель, мгновенно усеявших лицо и ресницы. В грохоте крик был неслышным, и это тоже было прекрасно.

- Купалась? - спросил Сережа, вынимая из пакета сверток и термос, - чай будешь сама-то?

- Ты поешь, тогда искупаюсь. И погуляю.

- Не заблудись, - пошутил, вкусно кусая от толстого бутерброда и Инга, примерившись, куснула с другой стороны. Сказала невнятно, прожевывая колбасу:

- Растолстею с тобой. Ела уже.

- Не. Поплавай, пока еще лето.

Дракон слушал их, прикрыв глубокие зеленые глаза. Серега их выложил собранными на берегу морскими стекляшками, а больше нигде ничего украшать не стал. Инга снова, как всегда, обошла лежащего зверя, наводя фотокамеру на гребень, грубо и точно вырезанный по изогнутой спине. Сняла вольно лежащие лапы, уже полускрытые посаженными цветочными кустиками. Встала перед спокойной, чуть улыбающейся мордой с круглыми ноздрями и большими зелеными глазами под нависшими веками.

- Очень нравится. Очень красивый. Совсем настоящий. Серый... я помню его. Он в кино был. Помнишь детский фильм, про страну Фантазию? Там мальчик, и книга. Он шел спасать мир от пустоты. И у него был дракон. Лохматый, белый.

Серега покачал головой, повязанной линялой банданой.

- Я не видел. Запомнил бы. Похож, значит?