Инга

Она захихикала и аккуратно положила трубку, глядя на нее с любовью. Перевела влюбленный взгляд на свое отражение. И выпячивая губы, послала в зеркало воздушный поцелуй. Все-таки Бозя — супер, супер и кул! Как здорово, что получилось его закадрить. Конечно, давно нужно записаться в спортзал и покачать жопу. А то растет. Но вот повелся же. И глаза…

Озабоченно оглядела лицо, снова схватила тушь, тщательно подкрашивая ресницы в уголке круглого глаза, чтоб сделать их как можно длиннее.

Ничего. Вечером стрелки нарисовать, и глаза станут как у этой, в кино. Нет, Бозя это полный улет. Конечно, Ромалэ красавчик, и трахается, как бог. Можно уписяться, когда он…

Оля подкатила глаза — один накрашенный, другой просто так.

Но она у него — десятая телка. За раз, да. Он вообще двинутый на сексе. По двое, по трое девок снимает. Чтоб сразу. Оля раз попробовала, ерунда какая-то, вроде соревнование вокруг Ромчика — не успеешь, останешься в углу лежать, телевизор смотреть. Нет. Бозя такой серьезный. Положительный. Жену любит. И дочку. Аж трясется весь, как заведет про них, Лиличка то, Лиличка это. А вот Мариша с Лиличкой… И любовница у него одна всего, уже год. Так что с ним кайф. Главное, чтоб его эта Карина не узнала, что ее Толя возит Олю по кабакам валютным. Но Ромчик. Он конечно, блин, такой сла-а-адкий пацан.

На входной двери звякнул звонок. Оля, оторвавшись от видений, быстро вернулась в спальню, накинула халат и пошла открывать, бережно ставя ногу в чулке и шлепая босой.

— Кто там? — с интересом смотрела в мутный глазок на мужской силуэт.

— Сова открывай медведь пришел.

Она кашлянула и медленно отвела задвижку. Открыла дверь, цепляя на лицо ласковую улыбку.

— Ромчик! Фу, напугал. А я думаю, какой медведь, какая сова. Заходи, мои свалили в гости, прикинь, почти до августа. А ты чего тут, я думала, ты же…

Не слушая, Ром прошел в спальню, толкнув хозяйку плечом, со вздохом повалился на смятые простыни.

— А-а-а, кайф какой. У тебя не жарко. А там палит.

Приподнял голову.

— Чего топчешься? Ну-ка, скажи Ромчику, приветик, мой Ромчик.

— Приветик, мой Ромчик, — послушно сказала девушка, подходя и садясь рядом. В ответ на его удивленный взгляд, мол, чего копаешься, наклонилась, расстегивая на смуглом животе пуговицу светлых брюк. Потянула язычок молнии.

— А-а-а, — сказал Ром, кладя руки за голову и мечтательно глядя в потолок.

Через несколько минут похлопал по рыжей голове.

— Ну, хватит. Вижу, рада. А то я уж решил.

Оля обиженно округлила глаза:

— Чего решил? Вроде не знаешь, как я тебя…

— Люблю, Толечка, — пропел, передразнивая ее голос, Ромалэ, — ну ты ваще, Толя.

Сел, распахивая расстегнутую рубашку.

— Окна надо закрывать, когда по телефону лялякаешь. Первый этаж, пока стоял курил, много услышал.

— Ром… я…

— Что я? — мрачно переспросил и крикнул, хлопнув рукой по постели, — что я? Думаешь, я тебе пацан, думаешь, с рогами буду ходить? Ты бля, со мной спишь, и тут что я слышу? Ехал, думал, вот моя Оленька. Встретит. А Оленька…

Он длинно выматерился. Оля сидела рядом, кусая полустертые губы. Ром помолчал и сказал уже мягче.

— Ладно. Проехали. Имей в виду, узнаю что, будешь сильно бедная. А что у тебя с глазом-то?

— Что? С каким?

Он заржал, рукой за волосы поворачивая к себе испуганное лицо.

— Намазать не успела? Ну ты бля клоун, Олька. Ладно. Я щас к ребятам, дела поделать. А вечером завеемся куда.

Он встал, вжикая молнией и застегивая брюки. Оля снизу затравленно смотрела на высокую гибкую фигуру.

— Так говоришь, предков нету? Тогда сегодня у тебя поспим? — уточнил.

— А… ну…

Встал над ней вплотную, так что ее нос почти уперся в стрелки наглаженных брюк. Не дождавшись внятного ответа, грустно сказал:

— Вижу, не рада. Планы сорвал. Наверно, пора тебя поучить, Олька. Ты что думаешь, Бозя за тебя писаться будет? Да ты Бозе пятое колесо в телеге. У него таких Олек — одной мордочку попортят, а тут сразу десять в очереди стоят.

— Ромочка. Не надо, Ромочка. Я же люблю тебя. Ну, ты же… У тебя сто телок, Ром, а мне ведь тоже как-то надо. Мне уже двадцать три скоро!

Она заморгала, всхлипнула, осторожно обнимая руками его ноги. Ромалэ отодвинулся.

— Штаны не вывози соплями. Короче так. Завтра мне нужно дельце одно сделать. Хата нужна. На вечерок. Поняла? Твоя хата. Ну и поможешь кое в чем. А щас пошел я. И вали сегодня, куда там собралась. Проверять не буду.

— Да, — с облегчением закивала Оля, — да, Ромчик, конечно. Я тебе и ключи дам, хочешь? Только потом заберу.

— Не надо мне твоих ключей. Завтра приду, в два часа. Чтоб была.

— Конечно. Конечно, Ром.

Она встала, суетясь, толкалась рядом с ним в маленькой прихожей, открывала дверь, будто случайно прижимаясь грудью к груди Рома, улыбалась виновато и светленько, шмыгая носом.

Он ухмыльнулся и, похлопав ее по круглой заднице, вышел, насвистывая. В приоткрытую дверь Оля проводила его глазами. Вернулась в комнату и, снимая чулок, выругалась шепотом. Легла навзничь, на то место, где он недавно лежал, и так же уставилась в потолок:

— Вот же скотина. Мог бы и трахнуть, раз пришел.