Ингвар и Ольха

Зверята и другие поляне, что оставались верны Ингвару, иногда надолго уходили. Ольха подумывала, что не вернутся, но возвращались все, даже Ряска, сестра Зверяты, которая раньше любила поговорить о захватчиках-русах.

– А что хорошего, – буркнула она однажды на вопрос Ольхи, – ну, посадили они на место Олега своего князька…

– Они?

– Они, – подтвердила Ряска, даже не понимая, что отгораживается от своих соплеменников, – этого… Студислава, младшего брата Студена. Он дальняя родня бывшему князю… Ну, тому самому, который был до прихода Аскольда и Дира. Что-то такое дохлое, среднее между мокрой вороной и старым сомом. Уже и по имени того князя не помнят. Но сейчас, когда в Киеве разгромили все винные подвалы, им надо посадить на престол именно потомка старых киевских князей из рода полян. Тьфу!.. Вольности старые им подавай. А вольности в их разумении – хватай что плохо лежит, бей слабого и чтоб никто не смел противиться!.. Да разве ж такие вольности мыслимы?

Еще через неделю ночные дозорные увидели багровое зарево пожара. Горела восточная часть Киева. Потом огонь перекинулся в середину города. Ветра почти не было. Ингвар ждал, что пожар в конце концов потушат, но тот разгорался беспрепятственно, охватил весь город.

Ольха на черно-багровое облако смотрела с ужасом. Огромный город, к разукрашенным теремам и красоте которого все еще не могла привыкнуть, погибает на глазах. И почему-то его не спасают.

Зверята сказала горько:

– А кому спасать? Там все друг другу в глотки вцепились.

– А что делят?

– Как что? Каждый хочет править. Пусть не Новой Русью, ее теперь не будет, а хотя бы здешними полянами. Отыскались потомки еще более древних князей, новые вожди, а соседние племена норовят оттяпать часть земель… Правда, и поляне уже посылали свои отряды на захват земель типичей и тишковцев.

Ольха не поверила:

– Поляне?.. Когда у них самих такое?

Еще видели бредущих по дальней дороге погорельцев. Судя по их виду, Киев выгорел весь. Спасшиеся от огня разбредаются по окрестным весям, уходят в леса, спешно роют землянки на месте своих домов, копаются в пепелище, растаскивают обгорелые остатки скарба…

Ольха с Ингваром почти не виделись. Он, похоже, избегал ее, как лесного пожара. Она настойчиво напоминала себе, что ему не до пленницы, навязанной в невесты. Надо крепить оборону, выжидать за стенами, не зная, чем кончится внезапная смута, мятеж и раздоры. Если подойдут с кордонов Новой Руси дружины русов, быть резне, затяжным боям. Славян как листьев в лесу, на каждого руса придется не по сто воинов, как полагал Олег Вещий, а по тысяче!

Ингвар в самом деле избегал Ольхи. Что ей ответить, если скажет, что уже передохнула и готова отправляться домой? Да, сейчас опасно женщине появиться без охраны, даже славянке. Но если Ольха возразит, что ей ничего не грозит, она-де не пришла из-за моря, то ему ничего не останется, как дать ей коней, дары и отпустить…

После возвращения он почти не бывал в тереме, иной раз даже забывался коротким сном прямо на сторожевой башенке. Его кремль считают крепким орешком, но он-то знает, насколько здесь уязвимо! А если знает он, то может и среди славян отыскаться такой, что способен взять этот замок если не с налету, то хотя бы осадой.

Сегодня он, забежав переодеться, отшатнулся, переступив порог своей комнаты. Кто-то побывал здесь, побывал с недоброй целью. Что-то искал, искал везде, тщательно, ничего не упуская. Даже стол и лавки сдвинуты, видно по темным пятнам от ножек. Обе скрыни зияют пустотой. Сломанные замки лежат тут же на полу, а содержимое скрынь разбросано в беспорядке. Даже постель вспорота, пух и перья устилают ложе, однако не скрывая порезанного на куски толстого одеяла. Искали что-то мелкое, если даже с одеяла содрали подкладку!

Драгоценности, подумал он. Нет, так мог думать только чужак. Свои знают, что в его комнате нет ни золотых монет, ни алмазов, ни яхонтов. Так что же могли искать?

– Зверята! – крикнул он громко. – Эй, позвать сюда Зверяту!

Зашлепали босые ноги теремных девок. Зверята явилась насупленная, но враз побелела, увидев комнату. Ингвар кивнул мрачно. Если уж мимо Зверяты кто-то проскользнул незамеченным, то это либо невидимка, либо… свой, которого знаешь как облупленного и потому не замечаешь вовсе.

– Когда уберешь, – сказал он, – пришлешь ко мне Бояна.

– Боги, – ее губы дергались, – кто же это?

– Хотел бы я знать, – ответил он медленно. – Но ты не знаешь… верно, не знаешь?.. А боги знают, да не скажут. Придется узнавать самим.

Он вышел, но у Зверяты осталось ощущение пристального взора сурового воеводы, которого враги называли кровавым псом. И потому руки тряслись, когда убирала, и чаще обычного оглядывалась.

Вечером прибыл на взмыленном коне гонец. Прямо на крыльце передал Ингвару скрученную в трубку грамоту. По тому, как она была перевязана шелковыми шнурками и сколько на ней было ярко-красных печатей, было видно, что грамоту везли даже не из Киева. Похоже, что из дальних северных стран, а то и из самого Царьграда.