Инициалы Б. Б.

Гюнтер находился от меня на расстоянии в миллионы световых лет, и все же! Серж посоветовал мне пойти на день рождения — в конце концов, я была законной женой Гюнтера.

Но я не пошла. В конце концов, я была незаконной женой Сержа, а я обожаю нарушать закон.

Но я была вынуждена встретиться с Гюнтером. Он яростно упрекал меня за связь с этим ужасным типом, с этим скоморохом, Квазимодо, с которым я появляюсь на публике лишь для того, чтобы поставить его, Гюнтера, в смешное положение. Я возразила, что он изменял мне куда больше, а месть — это блюдо, которое едят холодным, а иногда и ледяным.

Серж был натурой эмоциональной, он вечно волновался, боясь потерять меня, и всякий раз, когда я возвращалась, это было для него чудом. Он не мог поверить, что я сделала выбор в его пользу, и наши встречи были настолько страстными, что, казалось, мы не виделись целую вечность, хотя мы расстались на несколько часов. Он купил мне у Картье обручальное кольцо, надел его на безымянный палец левой руки, после того как я сняла три кольца: синее, белое и красное, подаренные мне Гюнтером.

Никто не умеет разводиться так, как я.

* * *

Мне передали привет от фильма «Шалако»: я получила сценарий на английском языке!

Мне повезло сниматься вместе с Шоном Коннери в фильме великого Эдварда Дмитрыка!

Съемки фильма должны были начаться в январе в Алмерии, на юге Испании, я буду занята два месяца!

В конце хмурого и дождливого ноября я получила два приятных известия. Мне присудили премию «Триумф популярности» на 22-й Ночи Кино как самой популярной актрисе года! А из Елисейского Дворца пришло приглашение на прием в честь деятелей искусства и литературы, и президент Де Голль хотел бы видеть на этом приеме 7 декабря месье Гюнтера Сакса и мадам Брижит Бардо.

Я всегда безмерно уважала Де Голля.

Хоть раз в жизни я должна была увидеть этого удивительного, незаменимого человека, наводящего страх, грозного, но гениального в своей эффективности, твердо взявшего в свои руки прозябающую Францию!

Я встретилась с Гюнтером, чтобы согласовать наши расписания с учетом этой важнейшей встречи. Накануне мы ужинали у Ротшильдов, где была и чета Помпиду. Жорж Помпиду был человеком удивительно умным, веселым, с чувством юмора, который относился серьезно лишь к серьезному. Я очень боялась завтрашнего представления Де Голлю и говорила лишь об этом! Как я должна быть одета? Что я должна делать? После ужина, чтобы успокоить меня, Жорж и Клод Помпиду решили устроить генеральную репетицию. Они изображали генерала и тетушку Ивонну. Ги де Ротшильд и Мари-Элен играли роль четы Помпиду. Другие присутствующие стали адъютантом, министрами и распорядителем.

Было очень смешно.

Я вспоминаю, что Жорж взял меня за руку, сказал пару любезных слов, затем, наклонив голову, подтолкнул мою руку к следующему участнику церемонии, то же самое было и с Гюнтером. Такова была привычка генерала: чтобы сократить встречу, он подталкивал руку того, кто в данный момент рассыпался перед ним в церемониях.

Вставал драматический вопрос: как мне одеться?

У меня был знаменитый костюм, смахивающий и на наряд дрессировщика, и на военную форму. О нем столько было написано! До сих пор ни одна женщина не осмеливалась появиться в Елисейском Дворце в брюках, да еще на официальный прием!

И все же я поступила так.

7 декабря в резиденции президента толпился народ. В очереди стояли артисты, танцовщики, писатели, художники, все принаряженные, одетые с иголочки, расфуфыренные. Меха, шиньоны, драгоценности...

Вместе с Гюнтером, оробевшим, как и я, мы следовали по течению этой странной реки.

Наконец, я уткнулась носом в дверь, я устала от многочасового топтания на месте, нервничала, что от Де Голля, возможно, ничего не осталось после столь долгого ожидания.

Из этих размышлений меня вывел громогласный крик: «Мадам Брижит Бардо! Месье Гюнтер Сакс!»

Я вошла в зал, очень прямая, очень гордая, волнуясь больше, чем если бы я находилась на сцене самого великого театра. Я увидела группу официальных лиц, военных в форме. Мне показалось, что я встретилась взглядом с Жоржем Помпиду, и он подмигнул мне. Затем я очутилась перед президентом, который выглядел столь же протокольно, сколь и непроницаемо. «Здравствуйте, генерал», — сказала я, протягивая руку.

Тишина. Он внимательно посмотрел на меня, разглядел мой костюм, шитый золочеными бранденбурами, и ответил: «Вы имеете все основания обратиться ко мне подобным образом, мадам».

Что было потом, я не помню, завороженная присутствием Де Голля, его внушительной фигурой. Как и было предусмотрено, он легонько подтолкнул мою руку к своему соседу справа, а это был Помпиду! Несмотря на протокол, он был полон очарования и поручил меня заботам Клод, и та увела меня и Гюнтера выпить по бокалу заслуженного шампанского.

Сбылась мечта моей жизни.

Забавно думать, что вместе с Эйфелевой башней и Де Голлем мое имя стало во всем мире синонимом Франции. Мы стали неразлучной троицей, несмотря на нашу крайнюю непохожесть.