Читаем Инкарнация полностью

«Я вытащил из памяти всех присутствующих все что мог и ни у одного из них нет представления, с чем можно столкнуться. Никто кроме тебя, Найкрас, с генералом не сталкивался. Возможно, инциденты и были, но живыми команда из боя не выходила. Шесть отрядов пропало на задании.»

– Все еще не ясно. – уже Халита переспросила подгалянца.

Обстрел монстров прекратился, и колонна снова набрала прошлую скорость. Нам не понадобилось вступать в бой и оттого мы могли спокойно общаться. Уже через пару минут группы разъедутся и тогда, повторись подобная стычка, нас могут попросить помочь. Вот до чего доводить неохота, так это выступать как боевая единица, когда на нашей стороне есть броневики. Мой доспех не сдержит снаряд из пушки. Да даже если и сможет погасить, ударная волна переломает мне все кости, а органы превратятся в кашу. Неприятная перспектива. А то, что они пальнут в своего, я почему-то не сомневался.

«Смотрите. Спутники всё ещё работают. Не все, правда, однако по ним и вытащенной мной информации, удалось обнаружить Улей химер. Командование определило место, произвело расчеты и дало приказ что был принят к исполнению немедленно. Они не стали посылать группу подтвердить цель, не удостоверились в степени опасности, не стали прорабатывать детали и прикидывать риски, они просто послали технику уничтожить цель до основания. Будто у них там слет бывших и такую возможность упускать никак нельзя. Вам не кажется это странным?»

– Ты же сам нам показал и пояснил детали. Каждое поколение на порядок сильнее предыдущего и если с этим затянуть, то человеку, как виду, кранты.

«Все так, но сработал народ уж слишком беспечно. Хотя бы по боезапасу.»

– А что сейчас командиры думают?

«Мой щуп не дотягивается до головной машины даже нашей группы, так что тут неясно.»

На этом разговор затих, да и развилку мы преодолели без осложнений. Теперь боевая мощь колонны сократилась вдвое, а вероятность быть окруженными химерами будет нарастать по мере приближения к улью. Блин, плохо, что Герц попросил меня и о командире позаботиться. Вот это уж точно лишняя головная боль. Обдумывая возможный побег у меня уже сложился план действий. Щупальцами хватаю своих и ухожу в рывок. Побоку, что от такого перемещения им может кости поломать перегрузками, зато из-под атаки уйдем. Да и выдержат мои… наверное.

В рации протрещало, что до нужной точки десять минут хода, а после последнего и единственного нападения, нового комитета по встрече не появилось. Безмятежная, пустая дорога забытая даже местными. Подобное напряжение только нервировало ещё больше. Слишком все гладко идёт.

Такое гнетущее состояние продолжалось до тех пор, пока мы не добрались куда и ехали. Никто не напал, химер или просто монстров так и не появилось, что совсем уж странно. Тяжёлые машины неплохо шумят и отлично привлекают внимание, а тут тишина.

Подготовка к залпу заняла крайне мало времени, буквально минут пять. Это вместе с настройками. Я не знал, по какой площади работает этот потомок Катюши, но думаю дальность в десяток километров немалое расстояние.

«Это не Катюша, Найкрас, а Град. Да и снаряды не простые. Похоже, командование решило не мелочиться.»

– Ага, вот значит, как он выглядит. Я-то представлял его иначе. – я по новому посмотрел на Урал с системой залпового огня на ней.

– С Буратино попутал, наверное. – Халита как всегда знает больше чем положено знать девушке.

«Наш лидер немного невежественен, но мы это поправим. Пару недель и ты будешь знать много полезных вещей, а то ходишь тут как турист с гранатомётом среди армейских лиц, ничего не ведаешь, но тронуть тебя себе дороже. Вот и терпят.»

– Спасибо, ты отлично умеешь переносить аморфную суть в слова.

Перейти на страницу:

Все книги серии Анархия упадка

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее