Инкарцерон

Блейз не появлялся часами. Казалось, он пропал, а где – Финн даже не догадывался.

– Мы ещё не всё разведали, – ворчал Кейро, – например, где тут выход? – Он растянулся на кровати, вперив взгляд в потолок. – А весь этот трёп насчет книг – ни единому слову не верю.

Блейз посмеялся над ними, когда они стали расспрашивать его про Тюремные архивы.

- Эта башня была пуста и предназначалась, скорее всего, лишь для хранения книг, – уверял он за ужином, протягивая хлеб через стол. –  Поверьте, я понятия не имею, как сюда поступают эти изображения. К тому же, я их и не разглядывал – нет ни времени, ни желания. Я просто нашел это место, оно мне понравилось, поэтому я переселился сюда, вот и всё.

- Не всё. Ты здесь в полной безопасности, – пробурчал Гильдас.

- Так и есть. Никто не может приблизиться ко мне. Я удалил все Очи до единого, и «жуки» сюда не добираются. Конечно, у Инкарцерона есть и другие способы слежки, и я постоянно под наблюдением, раз мои изображения тоже появляются в книгах. Но не сейчас. Благодаря странным свойствам вашего Ключа сейчас мы невидимы. – И он улыбнулся, почёсывая болячки на подбородке. – А вообще, если бы мне досталось такое устройство, я бы попробовал узнать о нём побольше. Однако, полагаю, вы вряд ли с ним расстанетесь ?

– Он хочет заполучить его! – Кейро подскочил на кровати. – Ты видел, как он зыркнул на Гильдаса, когда тот над ним рассмеялся? Он прямо с лица спал, а потом вспыхнул весь. Ему нужен Ключ.

– Он никогда его не получит.

Финн сидел на полу на корточках.

– Где он?

– В сохранности, брат. – Финн похлопал ладонью по карману.

– Хорошо. – Кейро снова улёгся. – И держи меч наготове. Этот паршивый сапиент подозрителен. Не нравится он мне.

– Аттия считает, что мы у него в плену.

– Маленькая стерва, – откликнулся Кейро, явно думая о чём-то другом; он соскочил с кровати и бросил беглый взгляд на свое отражение в многогранном оконном стекле. – Ладно, братишка, расслабься. У Кейро есть план.

Он натянул плащ и, предварительно с опаской выглянув за дверь, вышел.

Оставшись один, Финн достал Ключ. Аттия спала, Гильдас без отдыха штудировал книги – он отдавал этому всё своё время.

Финн тихо закрыл дверь, подпёр её спиной и активировал Ключ, который тут же осветился изнутри.

Его взору предстала комната, заваленная одеждой, и залитая светом из окна, таким ярким, что глазам стало больно. В круг видимости попала огромная деревянная кровать, резные панели. И запыхавшаяся Клодия.

– Нельзя же так неожиданно! Тебя могут увидеть.

– Кто?

– Горничные, белошвейки, кто угодно! Ради всего святого, Финн!

 Её лицо раскраснелось, волосы спутались. Она была одета в белое платье, украшенное кружевами и жемчугом. Свадебное платье.

Он не нашёлся, что сказать. Она присела рядом с ним на пол.

 – Мы потерпели неудачу. Открыли ворота, но они не ведут в Инкарцерон, Финн. Там только кабинет моего отца. Какая же я дура! – Она словно презирала сама себя.

– Но твой отец Смотритель, – медленно проговорил Финн.

– Что бы это ни значило, – ответила она хмуро.

– Как мне хочется вспомнить тебя, Клодия. – Финн покачал головой. – И всё, что там, Снаружи. И всё остальное. Что если я вовсе не Джайлз? Этот портрет… Я не похож на того мальчика.

– Ты был им когда-то, – упрямо настаивала Клодия. Она склонилась ниже, ближе к нему, зашуршал шёлк.

– Слушай, всё, чего я сейчас хочу – не выходить замуж за Каспара. Как только мы тебя спасём, как только ты окажешься на свободе, то наша помолвка… словом, этого не должно произойти. Аттия неправа, я поступаю так вовсе не из эгоизма. – Она криво улыбнулась. – Кстати, где она?

– Думаю, спит.

– Она тебя любит.

– Мы спасли ей жизнь. – Финн пожал плечами. – Она благодарна.

– Ты это так называешь? – Она уставилась в пустоту. – Между жителями Инкарцерона существует любовь, Финн?

– Если и существует, то я её не встречал.

И тут он подумал о Маэстре, ему стало стыдно. Наступила неловкая пауза. Было слышно, как в соседней комнате болтают служанки. Позади Финна виднелось заиндевелое окно, за которым тускло мерцал искусственный сумрак.

И там чем-то пахло. Осознав это, Клодия глубоко и шумно вдохнула, так что Финн посмотрел на неё с удивлением.

Затхлый, неприятный, металлически-кислый воздух – следствие бесконечной циркуляции в замкнутом пространстве.

– Я чувствую запах Тюрьмы. – Клодия встала на колени.

 – Тут ничем не пахнет. – Он непонимающе уставился на нее. – Но как ты…

– Не знаю как, но чувствую.

Она вскочила, исчезла из поля зрения, вернулась с крохотным флакончиком, откупорила его и нажала на пульверизатор.

Мельчайшие брызги замерцали в воздухе, словно пылинки.

И Финн застонал, потому что благоухание – яркое и сильное – острым лезвием вонзилось в память; он прикрыл ладонью рот, смежил веки и вдохнул аромат ещё и ещё, заставляя себя вспомнить.

Розы. Сад жёлтых роз.

Он разрезает торт и смеётся. Крошки на пальцах. Сладкий вкус.

– Финн? Финн! – Голос Клодии вернул его из бесконечной дали. Во рту пересохло, по коже побежали мурашки. Его била дрожь, и он, стараясь взять себя в руки, задышал медленнее. Холодная испарина покрыла лоб.