Инкарцерон

 – Так. Ты не отрицаешь, и это мудро. Остроумное решение – заменить Ключ голограммой, очень изобретательно. Полагаю, благодарить надо Джареда? Я проверил свой кабинет в тот день, когда сработала сигнализация. Но вынуть Ключ и не подумал – просто открыл ящик и заглянул внутрь. А божьи коровки – что за фокусы?! Вы, наверное, считаете меня полным дураком?

Она отрицательно покачала головой; он резко поднялся и заходил по комнате.

 – Должно быть, вы отменно повеселились, украв Ключ. Наверное, обсуждали меня и смеялись?

– Я взяла его, потому что должна была. – Она сцепила пальцы. – Вы скрывали его от меня. Никогда мне ничего не рассказывали.

Он остановился – гладко зачёсанные назад волосы, взгляд спокойный и задумчивый, как обычно – и взглянул на неё.

 – О чём?

Клодия медленно поднялась и посмотрела ему прямо в лицо.

 – О Джайлзе.

Она ожидала от него чего угодно: изумления, потрясённого молчания. Но он не удивился. И Клодия вдруг отчётливо поняла, что он давно ждал, когда дочь произнесёт это имя, и вот, пожалуйста – она сама ступила в очередную ловушку.

– Джайлз мёртв, – было ей ответом.

– Это не так! – Ожерелье на её шее звякнуло; в приступе ярости она сорвала его и бросила на пол, скрестила руки на груди, и все давно сдерживаемые слова хлынули из неё. – Его смерть сфабрикована вами и королевой! А Джайлз заперт в Инкарцероне. Вы лишили его памяти, теперь он не помнит, кто он. Как вы могли?! – Она пнула скамеечку для ног, и та отлетела в угол. – Я ещё могу понять, почему она поступила так, ей очень хотелось, чтобы её никчёмный сын стал королем. Но вы?! Мы с Джайлзом уже были помолвлены. И ваши грандиозные планы сбылись бы в любом случае. Зачем же вы так с нами поступили?

– С «нами»? – Отец недоумённо выгнул бровь.

– Значит, меня вы не берёте в расчёт? И для вас ничего не значит то, что остаток жизни мне придётся провести с Каспаром? Вы вообще когда-нибудь думали обо мне? – Её трясло. Вся накопившаяся в душе злость выплёскивалась наружу: злость на то, что, уезжая, он бросал её одну на долгие месяцы; улыбался ей свысока и всегда держался отчуждённо.

Он погладил бородку и тихо сказал:

 – Я думал о тебе. Я сразу понял, что Джайлз тебе очень понравился. Но он был упрямым мальчишкой, слишком добрым, слишком благородным. Каспар же глуп и король из него не получится. Им управлять гораздо легче.

– Но не это причина вашего поступка.

Он отвёл взгляд, выбивая пальцами дробь по каминной полке. Подняв изящную фарфоровую статуэтку, он покрутил её в пальцах, поставил на место.

 – Ты права.

И умолк. А ей так хотелось поговорить с ним, Клодия чуть не разревелась. Прошли, казалось, века, прежде чем отец вернулся к креслу, сел и спокойно продолжил:

 – Боюсь, настоящая причина настолько секретна, что я её тебе никогда не открою.

Заметив её изумление, он предупреждающе поднял руку.

 – Знаю, ты презираешь меня, Клодия. Уверен, вы с сапиентом считаете меня чудовищем. Но ты моя дочь, и я всегда действую в твоих интересах. Кроме того, отправить Джайлза в Тюрьму – это полностью идея королевы, не моя. Она принудила меня согласиться.

– Принудила?! – Клодия презрительно фыркнула. – У неё есть власть над вами?

Он вскинул подбородок.

 – Да! И над тобой!

Яд в его словах больно обжёг её.

 – Надо мной?

Его пальцы крепко сжали подлокотники.

 – Оставь это, Клодия. Пусть всё идёт своим чередом. Не задавай вопросов, потому что ответ может уничтожить тебя. Это всё, что я намерен сказать.

Он поднялся, высокий и мрачный, и продолжил бесцветным голосом:

 – А теперь, насчет Ключа. От меня не укрылось всё, что вы с ним вытворяли. Я знаю о ваших поисках Бартлетта, о ваших сеансах связи с Инкарцероном. Знаю об узнике, которого ты считаешь Джайлзом.

Глаза её округлились, и отец сухо рассмеялся:

 – В Инкарцероне миллиард заключенных, Клодия, а ты уверена, что сразу наткнулась на того, который тебе нужен? Время и пространство там иные. Этот юноша может быть кем угодно.

– У него есть родовая метка.

– Теперь есть! Разреши-ка мне рассказать тебе кое-что о Тюрьме, – грозно заявил он, приблизившись в Клодии и глядя на неё сверху вниз. – Это замкнутая система. Ничто не приходит извне. Ничто не теряется. Когда умирает узник, его кожа, его органы используются повторно. Там каждый сделан из кого-то другого. Всё восстанавливается и перерабатывается, а когда органической ткани не хватает, в ход идут металл и пластик. Орёл Финна ничего не доказывает. Он, может быть, даже ему не принадлежит. И воспоминания, которые настигают его, тоже могут не принадлежать ему.

Ужаснувшись, Клодия порывалась его остановить, но не нашла слов.

 – Парень вор и лжец, – беспощадно продолжал отец. – Он из банды головорезов, охотившихся на людей. Надеюсь, он тебе об этом доложил?

– Да! – с вызовом выкрикнула она.

– Какой честный! А сознался ли он, что в погоне за своей копией Ключа погубил невинную женщину, которую сбросили в пропасть? И это после того, как он пообещал ей безопасность.

Клодия молчала.

– Нет, – констатировал он. – Полагаю, об этом он не распространялся.

Отец поднялся.

 – Довольно сумасбродств. Я желаю получить Ключ. Сейчас же.