Инкогнито (ЛП)

Малфой смягчается, его плечи опускаются, и он слегка качает головой, будто в недоверии. Только тогда, глядя на него так же пристально, Гермиона понимает, что он выглядит таким же усталым, как и она. Она видит, как тяжелеют его веки. Как его горло сжимается при глотании. Как меняется его лицо, когда он сжимает челюсти.

— Я понимаю, — вздыхает она, — почему ты считаешь, что тебя недостаточно. И я думаю, что это то, чему ты научился за многие годы — как и все мы. Но я увидела ту твою сторону, которая не чувствовала этого давления — которая была достаточно уверена в себе, чтобы быть собой с незнакомым человеком — и пусть я сойду с ума, но он мне действительно понравился.

Глаза его сверкают, между бровями пролегает морщинка, а рот хмурится.

— Грейнджер, я…

— Ты не обязан ничего говорить. Но если мы делимся истинами, то вот тебе моя.

Челюсти Малфоя снова сжимается, но он так же подавлен, как и она.

— Я скучал по тебе, — говорит он, так непринужденно, так небрежно, что это может оказаться пустяком. — Действительно скучал.

— Я тоже по тебе скучала, — говорит она на выдохе. — Мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что между нами могло быть гораздо больше.

Он выдыхает, задерживая взгляд на ней, и это звучит громко во внезапной и всеобъемлющей тишине. Он подходит к ней, берет из ее рук пустую чашку и ставит ее на ближайший каменный выступ.

Затем он протягивает ей руку. На мгновение он оставляет ее в воздухе, пока она смотрит на него.

— Меня зовут Драко Малфой, — тихо говорит он. — Я совершаю много ошибок, и не всегда знаю, как их исправить. Я работаю во многих областях — в последнее время в определении и восстановлении проклятых артефактов — и время от времени мне приходится напоминать себе, что работа — это еще не вся жизнь, — у нее перехватывает дыхание, когда она вкладывает свою руку в его руку, чувствуя, как его пальцы сжимаются вокруг ее собственных. Он сглатывает, глаза стекленеют. — Мне чертовски одиноко, и я часто отталкиваю людей, когда должен впустить их. Многие люди не доверяют мне из-за ошибок, которые я совершил в молодости — ошибок, на исправление которых я потрачу всю оставшуюся жизнь. Недавно я встретил человека, который имеет для меня значение, и я все испортил.

Слезы беспрепятственно текут по ее щекам, и она смотрит на него, теряясь в словах.

Он понижает голос, притягивая ее ближе за соединенные руки.

— Я не знаю, стою ли я таких усилий, — тихо продолжает он, — но если она готова дать мне еще один шанс, то некоторые стороны себя мне понравятся. И, возможно, когда она узнает, кто я на самом деле, они тоже могут ей понравиться.

Тихий смешок срывается с ее губ, и Гермиона переплетает их пальцы, крепче сжимая его руку.

Он протягивает руку, смахивая слезу с ее щеки.

— Может быть, ей уже нравится, — говорит Гермиона, встретив его взгляд. На ее губах появляется улыбка, а по его лицу в свою очередь расползается медленная, дразнящая ухмылка. Это почти та полуулыбка с фотографии, которую она видела у Тео, — та же причуда, та же искорка веселья в его глазах, виднеющаяся даже при тусклом освещении.

Она протягивает ему руку и крепко, беззаботно пожимает ее.

— Я рада познакомиться с тобой, Драко. Меня зовут Гермиона Грейнджер, и у большинства людей есть предвзятые представления о том, кто я такая, большинство из которых ошибочны. Я работаю в Гринготтсе в отделе приобретения артефактов, хотя однажды я хотела бы написать книгу. Мои друзья для меня весь мир, и иногда у меня есть склонность заботиться обо всех, кроме себя, — она делает паузу, на мгновение задерживает взгляд на нем. — Я не всегда знаю, чего хочу, или как выразить это словами, и хотя я по натуре перфекционистка, иногда я ошибаюсь и делаю все неправильно. Что приводит меня в бешенство.

Он издает тихий смешок.

— Я не хочу быть одна, — продолжает она, — но во время войны я удалила себя из памяти своих родителей, и теперь мне трудно впускать людей, потому что я боюсь, что мне будет больно. И иногда мне нужен кто-то, кто скажет мне, что я могу расслабиться и немного повеселиться.

Теплота испаряется с его лица по мере того, как она говорит, смущение морщит его брови.

— Я этого не знал.

— Теперь знаешь, — шепчет она. — Все в порядке — они все еще живы. Но это было трудно принять.

— И ничего нельзя сделать?

Она пожимает плечами, легкомысленный жест, который скрывает сдавливание в ее груди, которое всегда возникает, когда она раскрывает кому-либо эту правду.

— Над их делом работают целители, и технологии лечения постоянно совершенствуются. Возможно, когда-нибудь мы все же найдем ответ.

— Мне жаль, — бормочет он, отпуская ее руку и полностью прижимая ее к своей груди. Ощущение его прикосновения к ней — твердое и успокаивающее, и такое чувство облегчения проникает в нее, что тихий всхлип вырывается наружу. — Некоторые из наших инвестиций вложены в магические технологии. Если я могу чем-то помочь в их восстановлении, я сделаю это.