Инкогнито

Женщина остановилась возле кровати, воровато оглянувшись на дверь, а потом протянула ему телефон. Свой.

– Нина! – почти раздраженный возглас отозвался тупой болью в висках. – Сейчас же прекрати! Ты ведь прекрасно понимаешь, что я говорю о моем телефоне!

Она пожала плечами.

– Ты сказал, что тебе нужно позвонить. Звони.

Прежде никогда не приходило в голову разозлиться на нее. Даже развод и все предшествующие ему события огорчили, опустошили, озадачили, но и близко не привели к злости. А теперь…

Мужчина вздохнул, стараясь сдержать эмоции, и заговорил, словно с маленьким ребенком.

– Мне нужен МОЙ телефон… и те номера, которые сохранены в нем.

Нина подняла на него глаза.

– Ты же знаешь, что врач запретил звонить. Пока тебя не переведут в общую палату… И телефон твой у него…

– В кармане носит? – все-таки не выдержал и почти рявкнул, попытавшись приподняться в постели. – Хватит врать, у тебя это совершенно не получается!

Она вздохнула, усаживаясь на край кровати и цепляясь за его плечи.

– Тебе нельзя вставать. С таким сотрясением нужен обязательный постельный режим как минимум на неделю!

– Мне как минимум три дня назад нужно было позвонить! А по твоей милости я это сделать не могу!

– Позвонишь позже. Сейчас важнее всего твое здоровье. Если эта девица не сможет понять…

– Нина!!!!

– Не кричи, тебе нельзя волноваться, – прохладные пальцы дотронулись до висков, и это заметно облегчило пульсирующую боль, но мужчина лишь поморщился. Ее прикосновения больше не приносили наслаждения, как прежде. И были неуместны.

– Я не понимаю, зачем ты торчишь возле меня, – он отодвинул от себя ее руки. – Тебе заняться больше нечем? На работу не надо?

В красивых глазах мелькнуло изумление.

– Но тебе же плохо! Как я могу уйти?

– Ты серьезно? – он приподнялся на локтях, игнорируя усилившуюся боль. – Тебя на самом деле это заботит? После всего, что было?

– Я люблю тебя… – ее губы дрогнули и на ресницах заблестели прозрачные капли. Когда они были вместе, в такие моменты его сердце таяло и с головой накрывало чувство вины. Он не выносил ее слез, ощущая себя в такие мгновенья полнейшим мерзавцем, посмевшим довести любимую женщину до подобного состояния. Нет, Нина никогда не манипулировала им, специально пытаясь вызвать жалость слезами, но если это вдруг происходило, все конфликты решались намного быстрее.

Кто бы мог подумать? Совсем недавно за эти слова отдал бы все на свете… Сколько бессонных ночей провел, вглядываясь в темноту в бессильной попытке найти ответ, который никак не хотел приходить. Почему в его жизни случилось все это? Почему любовь, вроде бы искренняя и верная, не принесла тех плодов, о которых мечталось? Где он допустил ошибку в отношениях с родным человеком?

Это походило на чудо. Признание женщины, без которой, как он полагал, невозможно жить. Любовь… И не было сомнений, что Нина говорит правду, и переполняющие ее чувства – именно то, что совсем недавно казалось нужнее воздуха.

А теперь сердце попросту молчало, никак не откликаясь на то, что она сказала. Не было не только радости – вообще ничего. Одно лишь острое желание, чтобы это все поскорее завершилось, и он мог отправиться туда, где его ждали. Отчаянно надеялся, что ждали.

Какой-то немыслимый, неправдоподобный сюжет. Как будто чья-то злая шутка. Когда, наконец, в жизни свершилось то, на что он уже перестал надеяться, вернулось прошлое, напоминая о себе и требуя внимания. Снова начал тлеть остывший очаг, уже не грея его самого, но вынуждая поддерживать этот странный и ненужный огонь.

Бывшая жена словно вновь превратилась в девчонку, хрупкую, юную и ранимую, в которую он когда-то влюбился. И старалась быть рядом, окружая той заботой, что теперь была не нужной. Предпочел бы чувствовать сейчас рядом совсем другие руки и внимание – в других глазах.

Он думал об Арине. Постоянно думал о ней и ничего не мог с этим поделать. Помнил нежность кожи под своими руками, взгляд, сияющий и в темноте такой откровенной любовью, что слов было не нужно. Птичка… милая, родная, такая драгоценная, что от переполняющих чувств щемило сердце. Хотелось сжать её в объятиях,  рассказывая о том, что на самом деле имело смысл, согреть, приласкать, снова ощущая себя необходимым.

– Послушай меня… – Нина как будто торопились опередить его мысли. Придвинулась на постели, почти вплотную прижимаясь к бедру,  скрытому только тонкой простыней. Раньше одного этого хватило бы, чтобы утонуть в жаре желания, теперь же мужчина лишь сокрушался о том, что гипс и все остальные приспособления, удерживающие его в постели, не позволяют отстраниться.

– Прекрати!  – она вновь напомнила ему ребёнка, отчаянно старающегося удержать полюбившуюся игрушку, с которой было необходимо расстаться. Только с игрой все происходящее не имело ничего общего.  Слишком серьёзно, слишком грустно и больно. И ничего уже не поправить.

Она снова словно почувствовала то, что происходило у него внутри.

– Прости меня… пожалуйста… я была не права… я не могу без тебя жить…