Инкорпорация

Женька взглянула на Воронцова. Президентский сынок был невозмутим и как будто даже безучастен к происходящему. Но что делать ей? Что, если она окажется трусихой и будет бояться полета? И… служить под начальством Воронцова?.. Она собиралась как-то… сблизиться с ним… потом как-нибудь…

Принимать озвученное комбатом предложение? Почему с ней вообще разговаривают, а не переведут в приказном порядке в роту Воронцова в отделение воздушной разведки?

— Почему… — во рту сухо, Женька замолкла, чтобы не захрипеть.

— Воды, ефрейтор? — спросил начальник кадровой службы майор Мазуров.

Ливадова кивнула и невольно оглянулась, ища глазами, чем бы промочить горло.

— Сидите. Я налью. — Кадровик поднялся.

В углу рядом с ним на тумбе стоял графин с водой. Наполнив пластиковый стаканчик, Мазуров протянул его Евгении.

— Держите, ефрейтор.

— Спасибо.

Ливадова чуть не прикрыла глаза от удовольствия. Хлынувшая в пересохшее горло вода была просто волшебной. Вместе с жаждой исчезла подавленность, в которую впала Евгения.

— Вы начали спрашивать и не договорили, — напомнил подполковник Самарский.

— Простите, — произнесла Женька, — не договорила, в горле запершило. Я все-таки не понимаю, почему мне просто не прикажут и не переведут в разведроту без выяснения моего мнения? Я думала, что в армии все не так, как на гражданке.

— Отвечайте, господин майор, — усмехнулся комбат, — ваш черед. Ефрейтор второй раз об одном и том же спрашивает.

Командир роты разведки коротко кашлянул. Затем посмотрел на Ливадову — и отвел от нее взгляд… Женька была сильно взволнована и вдруг поняла, что Воронцов тоже волнуется. Ему неловко на нее смотреть!

— Отвечаю, господин подполковник, — начал Воронцов. — Служба в разведке предполагает особые условия. Прежде всего, повышенный риск, поэтому в разведроту попадают только добровольцы. Либо по своей инициативе, либо после предложения от командования, как в данном случае.

— Я должна согласиться?

— Решать вам, ефрейтор Ливадова, — президентский сын сделал акцент на фамилии девушки.

— Вот условия контракта. — Майор Мазуров протянул ей договор. — Обратите внимание на размер вознаграждения и страховку. Они повышенные по сравнению с контрактом, который вы и остальные новобранцы подписали.

— Нужно прочитать его сейчас?

— Читайте, — сказал Самарский. — Немного времени у нас есть.

Женька взяла договор. Полностью готов, все ее данные уже внесены. На пластиковой бумаге, которая называется бумагой по старой памяти. Не горит и не боится воды. Есть отметка о чипировании, значит, защищен от подделки, и его электронная копия мгновенно сохранится в базах военного ведомства после подписания.

Что она смыслит в юридических тонкостях? Ничего. Женька пробежалась глазами по строчкам о вознаграждении: действительно отличается от стандартного контракта — в два раза больше; страховка повышена в той же пропорции. Для вида полистала документ.

— Сейчас надо согласиться либо отказаться?

— Да, — кивнул майор Мазуров. — Практически немедленно.

— Могу я поговорить с господином Воронцовым перед принятием решения?

— Полагаю, что хотите сделать это наедине? — поинтересовался комбат.

— Так точно. Наедине.

Подполковник пожал плечами.

— Если господин Воронцов не возражает… — произнес он.

— Не возражаю.

— У вас тоже возражений нет? — Командир первого батальона обратился к начальнику строевой части. — Мы же не ничего не нарушаем?

— Никак нет, — в привычной форме ответил майор Мазуров.

Он и подполковник Самарский покинули кабинет. Повисло тягостное безмолвие: Женька не знала, с чего начать, она не понимала даже, для чего попросила остаться наедине с Воронцовым, но он тоже молчит. Почему ничего не говорит?

Ливадова не видела майора разведроты. Для этого нужно повернуться к нему. Женька досчитала до десяти и посмотрела на Воронцова. Сын президента корпорации «Сигма» выжидающе и в то же время совершенно спокойно разглядывал девушку.

Женька снова прикусила губу. Она придумала! Придумала, про что заговорить.

— Я хотела спросить про Мартынова.

— Что именно? — спросил Воронцов. Его голос не выражал эмоций.

— Эксперимент… он закончился?

Ливадова в самом деле хотела знать, что с исследованием. Хотя бы потому, что рассчитывала на деньги от ученых. Небольшие, но деньги есть деньги. А сейчас, когда ее индивидуальная система заблокирована, у нее нет доступа ни к банковскому счету, ни к связи с учеными. Никакого желания общаться с чокнутым Мартыновым нет, но Женька уже думала несколько раз, что неплохо бы переговорить с Яной Артуровой. Задать ей несколько вопросов. Например, о собственном участии Ливадовой в эксперименте.

— Эксперимент продолжается, — сказал Владимир. — Насколько я знаю, Мартынов по-прежнему получает необходимые данные о вас, а университет перечисляет вам вознаграждение.

— Но как? Нетчип не передает никакую информацию о человеке!

— С чего вы взяли?

— Так говорят. Я много раз слышала, что нетчип полностью защищен от внешнего вмешательства. Разве я ошибаюсь?