Инкуб. Книга 3 (СИ)

— Гемма, Гемма! — Аспид укоризненно покачал головой. — С каких это пор человек для тебя превратился в синоним ничтожества?

— Видимо, с тех пор, когда я из человека превратилась в движимое имущество одного божка, — с тихой яростью прошипела Царица вампиров. — Исправить свою ошибку, говорите? Скажи, за что меня судили и приговорили к казни в вашем мире? — крикнула она и обвела глазами слушателей. — Скажите, господа, разве это справедливо, чтобы двадцати двухлетнюю девчонку, которая всей душой верила в Бога и даже в мыслях не держала нарушать предписанные Им правила, приговорили к смерти?.. А знаете за что? Только за то, что её возлюбленный, который стал вампиром и которого она ждала десять лет, вернувшись, первым делом её убил, а затем не придумал ничего лучшего, чем тоже сделать вампиром. Но самое скверное в этой мерзкой истории заключается в другом, — по щекам Царицы вампиров потекли слёзы и надрывно выкрикнула: — Аспид, за что меня потащили в суд сразу же после обращения? Ведь на тот момент на мне не было никакой вины!

Собравшиеся вампиры смущённо переглянулись и дружно воззрились на создателя Ойкумены — в ожидании его ответа.

— Скажи, Гемма, разве теперь тебя не за что судить? — спросил он.

— О боже! Вы хотите сказать, что меня судили за будущие преступления?! — воскликнула потрясённая Царица вампиров.

— Да, — коротко ответил Аспид.

На мгновение его чуткие пальцы, перебирающие цепочку из бело-голубых бусин, слегка дрогнули, и сразу же несколько из них исчезли в вихре бесшумного пламени. На его лице промелькнула едва уловимая тень досады, но голос был по-прежнему ровен и спокоен:

— Это моя вина. Я хотел сделать из тебя нечто большее, чем ты есть, и занёс в списки кандидатов на божественное звание. Потому тебя судили по Кодексу хаоса, а он предусматривает ответственность за будущие преступления, если вероятность их совершения выше пятидесяти одного процента.

— Контрольный пакет акций. В данном случае на преступления, — заметил Юлиан, внимательно прислушивающийся к разговору. При этом он не сводил зачарованного взгляда с туманного эллипсоида, в котором теперь плавала цепочка голубых бусин. Он догадался, что видит перед собой миры с разумной жизнью, которые Аспид поместил в стасис-поле, чтобы защитить их от внешнего воздействия.

На лице Царицы вампиров появилось понимающее выражение.

— Вот оно что! — проговорила она с вкрадчивой язвительностью и словно невзначай погасила пентаграмму. — Милый божок, где же твоя справедливость? Чуть что и ты наказываешь нас за малейшую ошибку, а как же ты сам?

— Твоя правда, Гемма. Но ты же знаешь, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, — мягко ответил Аспид, и пентаграмма вспыхнула с новой силой, не давая ей выбраться из ловушки.

Царица вампиров злобно оскалилась.

— Речь не об этом! Признай уж, что и ты не безгрешен. Вот только спросить с тебя некому.

— Поверь, Гемма, с меня тоже есть кому спросить, — Аспид тяжело вздохнул и, предупреждая дальнейшие препирательства с её стороны, повелительно поднял руку. — Хватит!.. Ты добилась своего. Позже поговорим.

Ожидая с минуты на минуту высокого гостя, причём, не слишком доброжелательно настроенного, он перетёк в Истинную форму, как того требовали правила этикета.

Когда на месте гиганта возник невысокий молодой человек, облачённый в роскошные чёрно-белые одежды, ведьмы и вампиры удивлённо переглянулись. Облик творца Ойкумены не соответствовал ни одному из религиозных учений. Змеиные глаза и хорошо заметные золотые чешуйки на снежно-белой коже свидетельствовали о том, что сам он не принадлежит к созданному им виду разумной жизни.

— Вот тебе по образцу и подобию, — прошептала Руиса, повернувшись к де Фоксу.

Перекрестившись, граф указал двумя пальцами вниз[17].

— Враг силён. Может, это его козни, — проговорил он с сумрачным видом.

— Нет, ну что за придурки! — возмутилась ведьмочка. — Утверждают, что верят в Бога, а сами не могут отличить его от дьявола!

— Кто бы говорил…

— Вот только вякни, что ведьмы приспешницы дьявола!

— На то она и ведьма, — индифферентно проговорил де Фокс и с постной миной на лице поджал губы.

Даром ему это не прошло. Мстительная ведьмочка успела его лягнуть до того, как он понял её намерение и отпрянул.

— А ну-ка, вернись, иезуит-кровопийца! — пропела она, сверкая глазами. — Я тебе покажу ведьму!

Вместо этого де Фокс ещё дальше отступил от Квадратуры круга.

— Светлая донна, как говорит мой братец Ив, среди Адлигвульфов дураков нема.

К его счастью рассерженная ведьмочка заметила, что Царица вампиров подбирается к Эрвину Селсиньо и тут же позабыла о своих обидах.

— Курт, слева! — взвизгнула она.

Они успели вовремя и прикрыли носферату от мощнейшего магического удара. Видя, что её замысел не удался, злодейка сделала вид, что весь этот шум и гам не имеет к ней никакого отношения.

Глава 27

Подозрительное гостеприимство. Божественный суд — акт первый.