Инкуб с трамвайной остановки

Я медленно отступала к двери. Мне понравился их спор – я даже не ожидала, что оба так рьяно будут пытаться найти способ меня защитить. Но рисковать я не могла. Даже начальнику сверхполиции нельзя об этом знать, никому нельзя. Я вытянулась вверх и громко затянула грустную русскую народную – уж не знаю, почему именно эту песню. Возможно, в такой ужасной ситуации мне хотелось добавить атмосфере торжественности. Однако прозвучало больше карикатурно и пафосно. Я осеклась, когда оба ведьмака уставились на меня мутнеющими взглядами и тихонько попросила:

– Забудьте о том, что сегодня обо мне узнали.

Вышла и медленно побрела на выход из Вахарны. Я – существо повышенной опасности, хотя концентрация магии в моей крови не позволит сотворить настоящее зло. Я могу влиять только на мужчин, да и то, по моему приказу они сделают лишь то, о чем мысль хотя бы допускают. Впервые почувствовала некую симпатию к инкубам и суккубам: а мы, с ними, оказывается, вместе считаемся прокаженными. Независимо от того, сделали ли что-нибудь ужасное или ни разу об этом не помыслили. Но ведь отчасти характеристика верна: я только что использовала свою силу в своих интересах, избавила Веллеса и Ришара от тяжести выбора, хотя на самом деле думала только о своем спасении. И закон я успела пару раз нарушить, хотя существом стала совсем недавно. Так, может, во мне от вредоносной расы намного больше, чем от человеческой?

Отработаю, заглажу вину, докажу самой себе, что все вокруг ошибались. И позабочусь о том, чтобы никто никогда не узнал, в чем именно был неправ. Меня вполне устраивает быть ведьмой с хиленькими возможностями.

Увидела, что к порталу наперерез мне идет Диминик Эйм, и прибавила шага. Я была измотана и расстроена – сил не осталось даже на войну.

– Что это было, Наташ? – спросил еще издали.

А что было? Я оказалась злобной тварью со вредоносной способностью, которую уже успела применить на нескольких хороших существах и ни на одном плохом. И теперь не могла этим поделиться даже с Маринкой, нельзя было рисковать, что она проговориться при Николасе, если их отношения станут серьезнее. А может, они вскоре расстанутся, ведь оборотень еще недавно ей даже не нравился? Зато и от меня опасность отодвинется… Я поморщилась: вот что я за человек, опять ради собственного спасения ищу, кому бы пострадать?

На вопрос я отвечать в подобном русле не собиралась, потому задала свой:

– Все хотела узнать – ты каждую ночь гоняешь свою машину через московский парк? Но как тебя до сих пор не поймали и не арестовали? Вообще-то, у людей и своя полиция имеется.

– Допустим, далеко не каждую, – поправил инкуб. – И из того парка есть другой выезд – без шлагбаумов и лишнего любопытства.

Я хмуро констатировала:

– И ты мне об этом сообщаешь только сейчас. Почему я не удивляюсь? Ладно, Дим, неприятно было повидаться, но мне, к счастью, пора.

Он ступил влево, перекрывая мне путь и продолжая сверлить внимательным взглядом:

– Смотрю, кто-то в еще худшем настроении, чем обычно. Я спросил, что это было? Ты вчера отдавала команды моей Крысе.

– Дрессировать пыталась, – отшутилась я.

– Я должен поверить, что ты перепутала крысу с собакой, когда орала: «Сидеть, сидеть»?

Впервые с начала разговора я немного заинтересовалась, но бесконечная усталость не позволила восторгу проявиться в интонации:

– И что, ты сел?

Его темные глаза оставались прищуренными, как если бы инкуб пытался поймать малейшие намеки на разгадку.

– Сел, – удивил он и добавил: – За несколько минут до того. Мне как раз подавали ужин, и в ожидании я решил заглянуть в Крысю. Был, мягко говоря, несколько обескуражен твоей неадекватностью.

– Ужин подавали? – Я понимающе поджала губу. – У тебя еще и слуги водятся?

– Не слуги, а слуга. В единственном числе. Но я родился в семье лордов, когда-нибудь верну себе титул – осталось за этот промежуток не растерять господские навыки. Чего бы мне это ни стоило.

– Прикольно слушать, как нищенствуют богачи – наверное, тяжко есть серебряными приборами после золотых? Но ты не переживай, справишься, ты ведь главный злодей Вахарны! То есть или выкрутишься, или отправишься в заморозку, – издевательски произнесла я, подняла руку и похлопала его по плечу, чтобы добавить утешению еще больше театральности. Но почти сразу замерла, осознав, что сама дотронулась до него. Мгновенно отдернула ладонь, будто от горячей плиты.

Инкуб усмехнулся, но не принялся смаковать мое замешательство:

– Меня оплакали, вернемся к оплакиванию тебя. Что это было? А ведь это не в первый раз происходило, просто раньше я не мог поймать ощущение. Напой-ка мне что-нибудь – вчера померещилось что-то странное, когда ты мычала песню моей Крысе.

Я отступила на шаг и медленно выдохнула. А может, и правда прямо сейчас начать петь, а потом потребовать, чтобы он забыл меня вместе со всеми нашими запутанными отношениями? Ведь сам просит! Но внутри дернуло осознанным нежеланием это делать – всегда успею. А пока мне, вероятно, даже немного нравились эти спонтанные встречи и раздражающие разговоры. Тем не менее я напомнила: