Инкуб

 Прошло три дня с тех пор, как Гэбриел Ластморт стал городским Наблюдателем. Раньше он слышал об этом месте от Лилль, поселившейся здесь. Она уверяла, что этот город похож на Лондон, и была почти права. Такой же статный и гордый, строгий и дождливый, туманный, бледный Санкт-Петербург выглядел идеальным домом для Видящих. Однако на карте Ока он назывался Тюрьма, Психушка, и был помечен как Зона Карантина.

 Око – так величался мир Видящих, которых люди, острые на язык, именуют нечистью, кошмарами и прочими звучными фантасмагориями[27]. Безусловно, среди Видящих встречались те, кого иначе, как монстрами, и не назовёшь, но в остальном (что было страшнее) они старались походить на людей, примеряя ночью и днём свои новые «овечьи шкуры». И именно эти «волки» провозгласили себя Хранителями Баланса между светом и тьмой, необходимого для дальнейшего развития человечества. А местом сбора неразрешённых конфликтов был избран отдалённый от прочих городов Санкт-Петербург, ставший тюрьмой для тех, кто оказывался неугоден Верховному Совету Ока.

 Здесь, среди белых ночей все конфликты разрешались насилием. Правые или нет, многие неугодные исчезали, растворяясь в фундаменте города. И Гэбриел слышал плач – голос, просивший спасти от чумы, поразившей каменное сердце. Что-то связывало Наблюдателя с этим местом… Словно Город был похож на него, Инкуба, и поэтому он не мог оставаться немым к обращённым мольбам, как будто хотел помочь… нет, не Городу – себе.

 Наблюдатель направился к набережной, навстречу ветру и серой воде, погружённый в противоречивые мысли. Он не спешил возвращаться в мансарду – Шейди будет спать до самого вечера – поэтому просто блуждал по узким улицам, присматриваясь к жизни, творившейся вокруг. Инкуб наблюдал, избегая людей, надвинув на глаза широкополую шляпу. Он любил одиночество, и предпочитал молчать и созерцать, нежели вступать в бессмысленные диалоги и дискуссии. Но пламя внутри сводило с ума – Гэбриел едва держался на ногах, сражаясь с огненным голодом. А мимо проплывали обольстительные женские ароматы, раскрывшиеся бутонами страсти под фианитовой россыпью дождя.

 _________

Кукла

 _________

 Золотистые буквы вывески клуба «Куклы» казались светочем, манившим сквозь туман мужчин, чьи кошельки были полны ворованных денег, а запросы дики и грязны. Небольшое двухэтажное здание напоминало мотель у дороги, в котором останавливаются на несколько часов, реже – на ночь. Над звонком на входной двери маленькая надпись гласила: «Играть в Куклы» [28] - призывая гостя принять участие в недетской игре.

 Гэбриел позвонил, и, спустя несколько секунд, дверь открыл сутулый мужчина итальянской наружности, приглашая странника улиц проследовать в «игорный» дом. Внутри не было ни золота, ни того лоска, которым пестрила входная вывеска. Отсутствие ремонта компенсировали развешанные по стенам плётки, наручники и интригующие части ободранных манекенов, вкупе со статуей Венеры, вероятно, гипсовой, и по всей видимости мастурбирующей под рекламным плакатом солнечного Крита. «Куклы» были не просто клубом азартных игр и сутенёрским притоном, но и турагентством, разрабатывающим программу сексуальных путешествий для жадных до нестандартных приключений граждан. Такова была особая политика клубного руководства «во времена сексуального неверия и недоверия».

 На маленькой брошюре, которую «итальянец» сунул Гэбриелу в руки, был записан кусочек речи «кукольного» директора, произнесённой во время митинга в поддержку свободных отношений между людьми. Генри Болз[29] призывал к раскрепощению тела, отказу от общественной морали и началу эпохи международного секс-туризма, в результате которого за несколько лет в мире людей произойдут изменения, которые приведут к усилению качества и численности расы, став причиной великого переселения народов. Однако, ясно было то, что пафосная речь являлась дешёвым пиаром, продвигавшим клуб «Куклы» в широких… на самом деле, весьма широких кругах.

 - Спасибо, - Гэбриел вернул брошюру «итальянцу» и подошёл к приёмному столу.

 Пышная секретарша с силиконовыми губами улыбнулась соблазнительно-наигранной улыбкой и сладко пропела:

 - Карты, девки, два туда и обратно[30]? Чего изволите?

 - Комната 9.

 - Секундочку… Тони! – прокричала она итальянцу у двери, - Тут у нас «особый» гость! Подготовь Сабрину! А вы можете проходить на второй этаж, железная дверь в конце коридора. Вот ключ. – секретарша кокетливо подмигнула и сделала вид, что занялась делом, пытливо рассматривая страницы журнала Playgirl[31]