Инкубатор тьмы

Он стал вспоминать их беседы с женщиной, которая сейчас лежит в хосписе и второй раз умирает от рака. Что двигало ей в жизни? Желание заработать? Может быть, он мало ее знает после двух коротких встреч? Может быть, у нее кто-то был? Она любила? Была любимой? Была счастлива и кого-то счастливым сделала? Вряд ли. Она бы сказала. Хотя бы для того, чтобы подтвердить свой статус сильной женщины. Егор не в счет, он ее помощник. Верный оруженосец. Она даже к детям не вернулась. Какой-то фонд одарила при смерти. Да ему, Сергею, дом отписала. А ведь могло бы быть все иначе. Что она ощущает сейчас, на пороге пустоты и забвения?

«Я приеду?» – набрал он в телефоне и отправил Егору. Получил ответ: «Приезжайте. Только вам уже не удастся поговорить с Анной Андреевной». Еще в сообщении был адрес, который Сергей вбил в навигатор. Потом он чертыхнулся и набрал скорую, которую обещал вызвать для Валентина.

Хоспис находился на северо-западе. Путь неблизкий. Но через два часа он был у нее в палате. Казалось, ее тело стало еще меньше. Еще тоньше. Закрытые глаза впали. Вокруг них черные, с синеватым оттенком круги. Заостренный нос. Слегка приоткрытые губы. Она словно хотела улыбаться, назло всем. Назло себе. Всей своей жизни. Она еще дышала. Неровно. Поверхностно. Запах смерти – мочи и холодного пота – пропитал все помещение. Видело ли ее сознание все происходившее? Насколько она понимала, что обратного пути уже нет? Хотела бы она обратно? Изменить что-то в своем прошлом. Пятьдесят четыре года – слишком мало для жизни. А может быть, слишком много для такой жизни, которую она прожила. В одиночестве. В таком же одиночестве теперь она умирает.

– У нее был эпилептический статус, – тихо сказал Егор.

Он стоял рядом с Сергеем. Сбоку от кровати умирающей.

– Это когда препараты не снимают приступ, и он повторятся раз за разом. Ей уже ничего не помогает, – пояснил он.

Сергей молча кивал. Смотрел на нее. Не мог отвести взгляда от лица. Оно завораживало своим ужасом.

– Врачи не давали ей больше часа. Вот уже четыре часа прошло, но она еще жива. Жаль, у нас нет эвтаназии. Она бы подписалась. Мы с ней говорили раньше. Она даже думала за границу уехать. Но прежде хотела найти вас и сделать так, чтобы вы исправили, по ее словам, свою ошибку, – продолжал помощник Анны.

Он был бледен. Понур. Глаз не поднимал. Говорил тихо.

– Жестоко, – прошептал Сергей. – По отношению к себе жестоко, по крайней мере.

Егор погладил Анну по волосам. Мокрые волосы слиплись. Плотнее обтянули череп умирающей.

– Она чувствовала себя виноватой, – прошептал Егор Ильич.

Сергей понимающе кивнул.

– А в чем конкретно?

– Ну как в чем? Она, наверное, вам не сказала. Гордая. После первой борьбы с раком она искала детей. То, что она нашла, ее убило. Она уже тогда умерла. Превратилась в кремень.

– Неужели весь спектакль ради меня? – спросил Сергей. Хотел ухмыльнуться. Но получился только громкий выдох.

Егор похлопал его по плечу.

– Нет, конечно. Ради сына.

– Точно, – прошептал Сергей и потер лоб. – А что с ним?

– А вы нашли убийцу? – спросил в ответ Егор.

Глава 23

Несколько минут Борис и Лиза ехали в машине молча. Потом заплакал ребенок. Его крик заставил Лизу вздрогнуть. Она едва дышала от страха. У нее был телефон. Но как она могла позвонить?

– Дай ему смесь, – сказал Борис. – Там, в бардачке. Три бутылки. Полных.

Лиза открыла ящик под передней панелью. Там действительно была смесь. Она взяла бутылку. Отстегнула ремень. Попыталась дотянуться до сына, чтобы вставить ему соску в рот. Он плакал. Отбивался.

– Боречка, – Лиза пыталась говорить спокойно и ласково. Получалось плохо. Голос дрожал. – Давай остановим машину. Я не могу так кормить. Может быть, ему нужно поменять памперс, – добавила она с надеждой.

Борис припарковал машину на обочине. Вышел из-за руля. Достал детское сиденье и поставил на капот. Открыл дверь Лизе, которая сидела, боясь шелохнуться. Она подошла к люльке. Капнула себе смесь на тыльную сторону кисти. Коснулась капель языком, чтобы проверить, не прокисла ли. Ребенок успокоился. Стал жадно глотать содержимое бутылки.

Когда девушка закончила кормить, она проверила памперс.

– Прости, – сказала она, обратившись к Борису. – Нужно поменять. У тебя в машине нет никакой чистой ткани?

Борис молча прошел к багажнику. Открыл. Достал начатую упаковку подгузников.

– Я буду хорошим отцом, – сказал он.

Лиза попыталась улыбнуться. Опустила глаза. Достала памперс. Поменяла его ребенку. Старый аккуратно свернула и держала в руке, не зная, что с ним делать.

– Нехорошо, конечно, мусорить, – прокартавил Борис, – но у нас сегодня необычная ситуация. Ты можешь выбросить его здесь.

Он указал на использованный подгузник. Потом взял люльку с ребенком и отнес в машину. Установил на базе, прикрепленной к сиденью и полу. Вернулся к девушке и жестом пригласил сесть в автомобиль.

– Можно я покурю? – тихо спросила она.

Лиза не знала, как достать рюкзак с телефоном.

– У меня нет, – пожал плечами Борис. – Только зажигалка. Все скурил. День был напряженным.