Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства

Время лечит любые раны, но некоторые оставляют слишком заметные шрамы. Поэтому Ноа, поселившись в том же городе, снял вместе с Дельфиной квартиру в совершенно другом районе, завел новых друзей, не имевших отношения к IT-сфере, – людей, которые не могли бы стать его бизнес-партнерами.

Затем в июле 2012 года им сообщили приятную новость, и они отправились к врачу.

Их вызвали, они отправились по коридору, открыли дверь в относительно темную комнату. Повсюду развешаны мониторы. Мигающие огоньки. Периодический писк датчиков. Дельфину попросили лечь на кровать и отдать блузку Ноа, нервно наблюдавшему за процессом. Подошел врач, нажал несколько кнопок на разных приборах и начал аккуратно смазывать гелем живот Дельфины. Ноа сжал ее руку в своей ладони.

После долгой паузы врач посмотрел на монитор, затем перевел взгляд на Ноа с Дельфиной.

– Поздравляю, – сказал он с улыбкой. – У вас будет маленькая девочка.

Ноа посмотрел на Дельфину, и на глазах у него выступили слезы. Через несколько секунд уже всё лицо было мокрым. Дельфина посмотрела на Ноа и улыбнулась теплой, счастливой улыбкой. За эти годы он выплакал миллионы слез. Но в одиночестве. В кровати, в фургоне. На этот раз он плакал от радости. Он всегда хотел дочку, мечтал о девочке, которую мог бы носить на руках, укачивать, целовать, холить и лелеять. Любить. О маленькой девочке, которую он мог бы любить. И вот она появилась.

В этот момент он понял, что именно этого и искал с середины 2006 года, когда сидел за компьютером и набирал короткий пост, посвященный названию, придуманному для нового проекта, затеянного с друзьями, – Twitter.

Он тогда объяснял, почему сможет делать новый проект: «Тот факт, что я могу узнать, что делают мои друзья в любое время суток, приближал меня к ним и делал меня не таким одиноким».

Когда он помогал развивать проект Twitter, то рассчитывал, что технологии смогут связать его с другими людьми. Но на самом деле он искал настоящей, реальной связи – вот этой самой руки Дельфины, которую сейчас держал. Техника, стоявшая в этой комнате, – мониторы, датчики, провода – сделала то, что Twitter никогда не мог сделать для Ноа. Она позволила ему ощутить связь с человеком, которого как бы нет в комнате. С еще не родившимся младенцем.

Ноа собрался, вытер слезы, посмотрел на Дельфину и поцеловал ее. Они вышли от врача, и летнее солнце тут же высушило их мокрые лица. Они смотрели на небо, пролетающих птиц, которые чирикали, щебетали и свиристели где-то там, под сан-францисским солнцем. Затем он снова посмотрел вниз, и они пошли дальше, взявшись за руки. В отличие от других соучредителей Twitter Ноа получил от него совсем немного денег. Но в будущем он надеется взять небольшую сэкономленную сумму и попробовать реализовать свои таланты в каком-нибудь новом стартапе.

6 апреля 2013 года он впервые более чем за два года отправил твит: «Щеки в слезах радости и полного умиления. Отмечаю рождение моей дочери – Оушен Донни Марии-Луизы Понсин Гласс».

Иногда по утрам, когда Биз и Ливия просыпались в своем двухсотметровом доме в округе Марин и на их головы, лежащие на высоких мягких подушках, падали солнечные лучи, Биз смотрел в глаза жене и восклицал:

– Эй, Ливия, а мы богачи. Богачи!

Затем они оба хихикали, как дети, сделавшие под кроватью тайник с конфетами. Они напоминали друг другу, что, когда Twitter только зарождался, они жили совершенно другой жизнью. Иногда по утрам вспоминали историю, произошедшую пятью годами ранее в аптеке Elefant, в Беркли.

Дело было вечером выходного дня. Биз и Лайви зашли на кухню их крохотного, напоминавшего коробку дома и открыли холодильник. Там было совершенно пусто. Только пустая белая пластиковая миска. Они проверили все отсеки – пусто. Кошельки – тоже пусто. Ливия посмотрела на Биза и с печальной улыбкой спросила: «Что будем делать?» На кредитной карточке скопилось десять тысяч долга. Счета складывались в большую стопку. Супруги уже дважды занимали деньги у Эва, и эти суммы тоже растворились. Их текущее состояние отражалось в твитах так: «Оплачиваем счета».

Они были на мели и не видели вариантов. Или почти не видели.

– Держу пари, в этой банке у нас полно мелочи, – сказал Биз и схватил кофейную банку, куда они складывали сдачу. Совершенно обычная домашняя копилка. Круглая, металлическая, с пластмассовой крышкой. Каждый день Стоуны приезжали домой и кидали туда десяти-, пяти– и одноцентовые монеты. Иногда там даже попадались четвертаки. «Дзынь-дзынь-дзынь», с каждым днем эхо становилось все тише, по мере пополнения банки. И вот, голодные и замерзшие, они решили, что пора ее вскрыть. Они спускались по Седар-стрит с банкой в руках так, словно она стеклянная, и подошли к аптеке Elefant в супермаркете Гетто Гурмэ. Зашли через стеклянные двери и встали перед зеленым аппаратом Coinstar[43].