Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства

– Я считаю, что Twitter – это утилита, – сказал Джек. – Система оповещений в интернете.

Затем он начал описывать свое видение Twitter, подчеркнув, что тот «подобен электричеству». Все это окончательно запутало Брэдли. Поставленный в тупик идеей компании социальных медиа как коммунальной службы, он оглядывал комнату.

Когда встреча подошла к концу, все обменялись рукопожатиями, и Брэдли проводил ребят на улицу. Он поблагодарил их за визит, затем посмотрел на Эва и произнес: «Мы скоро с вами свяжемся».

Когда они шлепали назад, к дому по адресу Южный Парк 164, заговорил Эв:

– Что скажете, парни?

От встречи у всех осталось положительное впечатление.

– Мне понравился «Кирпичный дом», – сказал Биз по возвращении. – Кажется, там было бы приятно работать.

– Мне тоже, – подхватил Голдмэн. – Ну, и какова будет минимальная цена продажи?

– Сто миллионов, – бросил Эв.

Это означало, что Биз и Голдмэн получат по 2–3 миллиона долларов каждый, если сделка состоится. Подобные цифры большинству жителей планеты кажутся несбыточной мечтой, но в терминах долины миллион долларов сопоставим с гривенником, найденным между диванными подушками. Однако такая цена давала Эву достаточно денег и рычагов управления для запуска нескольких стартапов на разворачивающемся конвейере Obvious Corporation.

С учетом роста Twitter и повышенного к нему внимания Эв уже думал взять паузу в развитии идеи инкубатора и сосредоточиться на 140-символьном механизме. Еще до встречи в Yahoo! он писал Голдмэну и Бизу, что собирается «поставить на Twitter», отодвинув в сторону Obvious Corporation. Поэтому оставался вопрос, что делать дальше – то ли брать деньги у сторонних инвесторов, то ли продавать Twitter Yahoo! или кому-то еще. Джек не имел ни статуса, ни власти в компании, чтобы принимать подобного рода решения. Поэтому он спокойно смотрел на то, как Эв руководит процессом.

Джек выигрывал от продажи больше всех. Даже зарабатывая 70 тысяч долларов в год, он по-прежнему сидел на мели, жил от зарплаты до зарплаты, выплачивая долги по кредитке и студенческий заем за год обучения в Университете Нью-Йорка несколькими годами ранее. Продажа за 100 миллионов принесла бы ему 20 миллионов – гигантскую сумму, которая навсегда изменила бы его жизнь.

– Может, сойдемся и на 80 миллионах? – спросил Джек. (Тогда ему досталось бы 16 миллионов.)

– 80 миллионов – это нижний предел, – сказал Голдмэн. С этими словами они открыли дверь и вошли в офис.

Долго ждать реальной цифры им не пришлось. Попозже вечером Брэдли позвонил Эву. Они поговорили несколько минут, после чего Эв положил трубку.

– Эй, – сказал Эв Джеку, проходя мимо его стола. – Пойдем на улицу, поговорим.

Голдмэн последовал за ними.

– Ну что? – спросил Голдмэн, когда они вышли на тротуар. – Какая цифра?

– Двенадцать, – резко ответил Эв, скрестив руки и отбивая ритм по бордюру носком кеда.

– Что двенадцать? – снова спросил слегка смущенный Голдмэн. Джек начал хихикать.

– Они предлагают нам двенадцать. – Голос Эва даже сделался немного выше, словно он сам себе не верил.

– Двенадцать миллионов долларов? – переспросил Голдмэн, и его глаза округлились.

– Да, – ответил Эв. – Двенадцать миллионов долларов.

Если бы такую сумму предложили инвесторы, он не был бы разочарован, но такое предложение от Yahoo! выглядело даже несколько смешным.

– Конечно, надо соглашаться, – саркастически заметил Джек, и все засмеялись.

Смешки кончились, когда Эв пересказал слова Брэдли. Тот считал, что Yahoo! с легкостью сможет построить технологию, подобную Twitter, ведь это просто сервис посланий, и «несколько разработчиков соорудят такую штуку за неделю». В конце Брэдли добавил: если они не продадут Twitter, то Yahoo! создаст и запустит конкурента.

Типичные взаимоотношения в долине – либо мы тебя трахнем, либо ты нас.

Но услышать вслед за таким предложением угрозу от столь крупной компании было даже приятно. Им стало легче. Теперь они знали, что не продадут Twitter, и видели перед собой ясный путь. Они должны двигаться вперед, собирать венчурный капитал – деньги, необходимые для увеличения мощности серверов и найма разработчиков, которые помогут компании вырасти. Еще до встречи в Yahoo! они решили, что первым инвестором, к которому они обратятся, станет Фред Уилсон. Отчасти это определялось верой Эва и Джека в то, что Фред понимает, чем может стать Twitter. Но еще важнее, что Фреду было плевать на бизнес-модель, и он не собирался давить на соучредителей. Он сам сказал, что она родится позже.

Когда Голдмэн, Джек и Эв вернулись в офис, ими владело редкое ощущение сплоченности. За один день они сначала едва не продали компанию, а затем разобрались, у кого просить деньги. Наступил один из тех редких моментов, когда все трое были едины в понимании, куда должна развиваться компания.

– Двенадцать миллионов? – переспросил Голдмэн, когда за ними закрылась дверь.

– Да, – смеясь, ответил Эв. – Двенадцать миллионов долларов.

К концу лета ситуация станет иной. Это будет не Twitter против конкурентов, а Twitter против себя самого: на одной стороне Джек, на другой – Эв.