Инквизитор

— Возможно. Но если вы никогда их не видели, брат, то я могу поклясться на Священном Писании, что их не видел и никто другой. Как вы сами заметили, мы живем слишком далеко от Авиньона.

Пьер Жюльен затряс головой.

— Увы, если бы это только было так, — вздохнул он. — И Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде[75]. Нет на земле уголка, свободного от сатанинского поветрия.

Внезапно меня одолела смертельная усталость. Я почувствовал, что, сколько бы я ни пытался, побороть Пьера Жюльена мне не удастся. Он был неутомим — горя внутренним жаром, недостижимым для человека умеренных страстей. Мне стало ясно, что именно эта энергия, это неизменное воодушевление помогли ему упорно двигаться вперед, одолевая всех своих недоброжелателей. Через некоторое время у них попросту опускались руки.

— К примеру, искали ли в Кассера магические тексты? — ревностно поинтересовался он.

— Искали. Не нашли ничего подозрительного.

— Ничего? Ни спрятанных ножей, ни серпов или иголок? Ни черных петухов, ни кошек?

— Понятия не имею. Обыск проводил Роже Дескалькан.

— А крестьяне — вы допрашивали их на предмет знакомства с магией?

— Да с какой стати? — Гнев снова вспыхнул во мне. — Брат, Святая палата существует не для того, чтобы отлавливать колдунов!

— Пусть даже и так, но я чувствую, что время настало, — ответил Пьер Жюльен, на миг задумавшись. — В следующий раз, когда вы будете допрашивать подозреваемых или свидетелей по этому делу, расспросите, что они ели сами или давали есть другим — когти, волосы, кровь и тому подобное. Пусть ответят, известны ли им случаи, когда бесплодная женщина вдруг понесла, или мужья и жены стали вздорить, или дети начали умирать или чудесным образом выздоравливать.

— Брат…

— Выясните, доводилось ли им видеть или использовать какие-либо фигурки из воска или свинца; и еще, о методах сбора трав и воровстве в деревне, когда пропадали елей либо гостии…[76]

— Брат, может быть, вам самому следует расспросить об этих вещах. — Я не представлял себе, как я буду проводить такие допросы на радость Пьеру Жюльену. — Вы обладаете несравненно большими знаниями, чем я. Вам более подобает расследовать убийство отца Августина, а я пока займусь другими делами.

Пьер Жюльен снова задумался, а я тем временем возносил безмолвную молитву Господу. Но Господь меня покинул.

— Нет, — наконец сказал мой новый начальник, — вы уже проделали длинный путь. Вы были в Кассера и знаете людей. Будет лучше, если вы продолжите вашу работу, а я начну дознание среди жителей этой деревни, которую вы арестовали, — как она называется?

— Сен-Фиакр.

— Сен-Фиакр. Правильно. Я, разумеется, стану надзирать за вашей работой и думать, как ее улучшить. Помимо того, — и вам это окажет большую помощь, — я напишу вопросы, которые вам следует задавать, касательно магии и заклинаний. Так как вы не знакомы с необходимой литературой, то вам, возможно, потребуется направляющая рука в деле преследования колдунов.

Для чего, Господи, стоишь вдали, скрываешь Себя во время скорби?[77] Можете вообразить себе, как кротко я сносил это испытание, с каким безропотным смирением склонился я пред волей Господней. Подобно Иову, я проклял день свой. Но безмолвно, в сердце моем; чудом нашел я силы промолчать. Ибо, когда бы я заговорил, я бы выл, как шакалы, и плакал, как совы.

Воистину, Бог наказал меня за грехи мои. И, подобно царствию и покою Его, наказание Его не знало конца.

Вскоре после прибытия Пьера Жюльена было проведено аутодафе. Я назначил его, ибо в тюрьме скопилось много заключенных, ожидающих приговора. Я хотел также, чтобы у моего нового патрона сложилось впечатление, что, несмотря на многие мои недостатки и промахи, я тем не менее преуспел в задержании нескольких бешеных волков. И посему, меж прочих дел, я созвал коллегию судей для вынесения приговоров и велел трубить на всех углах о дне публичной церемонии. Я также позаботился о том, чтобы глашатаи сулили хотя бы одну казнь, ибо известно, что если не пообещать смерти, то редко можно привлечь необходимое по такому случаю количество народу.