Инквизитор

Телевидение сконцентрировалось на политике. Меня немного удивляла смелость СМИ в условиях диктатуры. Все программы, за исключением «Президентского канала», состязались в критике диктаторского режима и мрачных прогнозах последствий ликвидации демократии. «Президентский канал», в свою очередь, выбрасывал в эфир тонны компромата на «демократический» режим, накопившийся за минувшие несколько лет. Я обратил внимание на то, что среди политологов, выступавших по «Президентскому каналу», не было ни одного знакомого лица. Это были люди в основном средних лет, одетые в строгие темные костюмы. Эмоции начисто отсутствовали. Ничего не выражающим голосом они оперировали цифрами и фактами, параллельно разъясняя аудитории экономическую и нравственную сущность павшего режима. Показывались документальные кадры и фотографии различных документов. Создавалось впечатление, что ты присутствуешь на суде и слушаешь речь прокурора.

В то же время по всем остальным программам выступали трибуны прошлых лет разной политической ориентации. Коммунисты, демократы, либералы. И все выглядели сплоченной массой, выступающей против общего врага.

Лекция, которую прочел мне Николай Иванович, не прошла бесследно. Я понимал, что присутствую при сражении двух противоборствующих сторон, которое велось исключительно психологическим оружием, и пытался рассмотреть это оружие. Для этого я как бы раздвоился. Первое «я» слушало, второе «я» наблюдало за тем воздействием, которое представители нынешней власти и оппозиции оказывали на первое. Получилась интересная картина. Представители нового президента обличали свергнутый «демократический» режим, а оппозиция им помогала.

Диктор «Президентского канала» время от времени информировал население о том, что в связи с тем, что органы внутренних дел фактически утратили контроль за обстановкой, указом президента сформированы группы особого назначения, бойцы которых вооружены и имеют право применять оружие на поражение в ситуациях, угрожающих жизни и здоровью населения. В этой связи гражданам предлагалось проявлять осторожность и воздерживаться от действий, которые могут выглядеть как агрессия.

Вечером второго дня моего пребывания на новой квартире раздался телефонный звонок.

— Алло.

— Здравствуйте.

— Добрый вечер.

— Подъезжайте, пожалуйста, завтра утром в девять часов к Финляндскому вокзалу. Возле вокзала будет стоять желтый автобус.

— Принято.

Кот предупредил, что по звонку я должен буду прибыть в указанное место, откуда меня отвезут на базу подготовки ГОН, поэтому я не стал расспрашивать незнакомца о том, что да как. Утром я, уложив в полиэтиленовый пакет туалетные принадлежности, которые нашел в ванной комнате, отправился на вокзал.

Автобус стоял недалеко от метро. Дверь была открыта. Я

вошел в салон и увидел, что там сидели еще девять человек. Все — мужики средних лет с мрачными лицами. Как только я вошел, дверь закрылась, и автобус тронулся. Человек, сидевший на переднем сидении, поднялся и встал в проходе: «Меня можете называть Андрей. Я руководитель вашей группы на время обучения. Сейчас мы едем на базу, которая находится на Карельском перешейке. Недалеко от Приозерска. За время учебы вам запрещается знакомиться, то есть называть друг другу свои имена и фамилии. Каждый из вас при оформлении получит личный номер. Обращаться только по номерам. По всем вопросам обращаться только ко мне. Сейчас у кого-нибудь есть вопросы?» Вопросов не было. Дальше ехали молча.

Часа через три автобус въехал в небольшую деревеньку и поехал по центральной улице. Затем, проехав деревню, мы въехали в лес и вскоре остановились на берегу огромного озера. «Выходи», — скомандовал Андрей. Мы вылезли из автобуса и пошли за руководителем к маленькому деревянному причалу, возле которого покачивался на волнах небольшой катер.

В кабине катера Андрей сказал: «На палубу не выходить». Я сел у иллюминатора и стал смотреть на воду. Через пятнадцать минут катер подошел к острову, покрытому густым лесом. В лесу стояли несколько кирпичных домов, которые в прошлом явно были летней резиденцией «уважаемых людей».

Тридцатиминутный обед, после чего руководитель развел нас по комнатам и велел не выходить, «пока не вызовут».

Я осмотрел свое временное жилище. Очень уютно. Мебель из натурального дерева. Телевизор с видиком, холодильник.

Растянулся на тахте. Дремотное состояние прервал голос, раздавшийся из динамика, вмонтированного, как оказалось, в стену: «Поднимитесь на третий этаж». От неожиданности я сразу же вскочил. Интересно, здесь, наверное, и скрытая камера где-то спрятана. Стало неуютно, но тот же голос сказал: «Скрытой камеры в номере нет. Поднимайтесь. Вас ждут».

Я поднялся наверх по винтовой лестнице и вошел в единственную на третьем этаже дверь. В комнате, в кресле возле журнального столика, сидел мужчина лет пятидесяти в черном костюме и строгом галстуке. Он жестом предложил мне сесть в кресло напротив. Лицо непроницаемое.

— Я — заместитель по кадрам командующего ГОН. Вы подтверждаете свое намерение вступить в ГОН?