Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт

Тут теперь ещё сотню придётся оставить, в Висликофене четыреста человек. А если ещё город взять, ещё гарнизон ставить, так у него в ротах почти ничего не останется. Как воевать? Он не думал, что такие большие гарнизоны везде оставлять придётся. Нужно было ему пополнение. Можно, конечно, Мильке отправить во Фринланд людей собирать, хоть пять сотен набрать, деньги есть, денег горы, но три дня туда, две недели там, три дня обратно — три недели, а лучше считать, что месяц, на то уйдёт. Месяц! Это при том, что у большей части его людей контракт закончится через два месяца. И продлять они его не захотят, потребуют добычу взятую раздать и домой их отпустить. Получается, что нет смысла и начинать новый набор, только деньги впустую потратить.

В телеге рядом мешки с горохом, а из одного мешка торчит арбалетный болт. Много болтов валяется на земле тот тут, то там.

На телеге рядом рубаха в почерневшей, засохшей крови. Он подходит к телеге, вытаскивает из мешка болт. Держит его в руке, смотрит на него:

«Мелликонцы, вероломные твари. На ласку злобой ответили, они ещё Брюнхвальда избивали, с того всё и началась. Они зачинщики распри, они! Что ж, будет вам и моя злоба, горная сволочь, чести не ведающая. Впрочем, когда это горцы честь знали? Не было такого! Вот и с ними церемониться нечего».

Он увидел перевёрнутую лавку, поднял её и сел:

— Мильке!

— Да, господин генерал.

— Покличьте с того берега баржи, пусть раненых туда заберут. Тут им делать нечего, а там мой монах с лекарями.

— Будет исполнено.

— Господа, — он смотрит на Кленка, Брюнхвальда, Реддернауфа и Пруффа, — скажите людям своим, что до утра город Мелликон в их власти. Пусть до утра ни одного дома в городе не останется, всё сжечь. Лавки, сараи, амбары, торговые ряды… Всё, всё сжечь!

Он опять посмотрел на арбалетный болт:

«Я вам покажу, псы горные, как моих людей болтами шпиговать!»

— Эшбахт, виват! — радостно воскликнул Кленк. — Мои люди уж очень такому делу рады будут.

— Да, — сказал Карл Брюнхвальд, — городок-то не бедный.

— Господин генерал, — вкрадчиво поинтересовался Габелькнат, — а нам можно принять участие в грабежах?

— Габелькнат, вы же из богатой семьи! — заметил ему капитан Дорфус со смехом.

— Всё равно хочется, — отвечал молодой человек.

— Никому не возбраняется. Даже офицерам, — сказал генерал, вставая. И тут же, направив арбалетный болт в сторону капитана ландскнехтов, продолжил: — Но… Особенно вас, Кленк, это касаемо… Скажите людям своим, что я не потреплю ни поножовщин, ни драк, ни из-за баб, ни из-за денег. Пусть сержанты и ротмистры приглядывают за людьми.

Сообщение о том, что генерал Эшбахт дозволяет взять город на меч, сразу всколыхнуло войско. Даже среди тех, кто был ранен в осаждённом лагере, нашлись те, что отказались ехать лечиться, а решили остаться и как следует отомстить горожанам грабежом и насилием над их женщинами.

Прискакали кавалеристы и сообщили, что по западной дороге из города уезжают и убегают люди с барахлом.

— И до них уже дошло! — огорчались солдаты, готовясь бежать в город.

— Кавалеристы, дурьи головы, чего же вы их выпускаете? Они же с деньгами бегут! Ловите их, не давайте убегать!

— И баб, баб особенно ловите.

Даже обозные возницы, загнав свои телеги в лагерь и даже не выпрягая лошадей, бежали в город. Все шли туда.

— Скажите своим людям, чтобы не расстраивались, — говорил генерал капитану Нейману, солдаты которого охраняли лагерь и, естественно, никуда уйти не могли, а лишь с тоской глядели поверх частокола на уходящих товарищей, — я прикажу офицерам, чтобы вам отсчитали часть добычи.

— Прекрасно, господин генерал, а как насчёт вина и баб? — отвечал капитан.

Волков лишь усмехнулся. Кроме охраны лагеря, он оставил в резерве сотню ландскнехтов, хоть те и очень хотели пограбить, и ещё разослал разъезды по дорогам. Армия во время грабежа была весьма уязвима, генерал сам помнил один случай, когда он и его товарищи побежали грабить обоз разбитого врага, а враг, чуть отойдя, собрался с силами, построился и с треском и огромными потерями выбил их из своего обоза, да ещё и дальше погнал. Так что нужно было быть настороже. Особенно когда вокруг бродит побеждённый, потрёпанный, но не сломленный враг. Война зачастую, что маятник.

Особенно хорошо пошли дела у кавалеристов. Они грабить дома не пошли. К чему им это? Тогда, когда пешие солдаты входили в город с востока, фон Реддернауф с двумя сотнями своих людей проехал вдоль всего города и выехал к западной его конечности. Зачем грабить дома да мучать горожан, избивая их, пока не отдадут спрятанное серебро, когда можно их ловить на выходе из города и просто обыскивать? Это уж если они упрямиться начнут, тогда, конечно, без кулаков, палок, а иной раз и без железа не обойтись, но многие из тех, что бежали, кошельки сами отдавали, лишь бы их жён и дочерей не трогали. Кавалеристы были люди благородные, обещали у таких людей не трогать баб, но всё равно всех обыскивали. И даже тех, кто сам отдал кошелёк.