Инквизитор. Божьим промыслом

Волков, дослушав этот диалог, остался доволен тем, как всё разрешилось, хотя ротмистру ещё добавить бы уверенности в себе; для того генерал и сказал ему:

– Солдаты должны видеть в вас того человека, который может их за собой увлечь и не вскочит на своего офицерского коня и не уедет, когда враг подойдёт на двести шагов. Будьте тверды.

– Да, я…, – кивал молодой офицер. – Конечно. Я не подведу вас.

И теперь генерал обратился к мастеру сапёров:

– Господин Ридберг, помогите ротмистру Хаазе установить орудия на позиции. Пусть ваши люди подготовят площадки под орудия и под припасы.

– Господин генерал, – заговорил мастер в ответ, – но господин маршал направил меня за кольями.

Тут уже Волков не выдержал, его раздражали всю ночь: дождь, холод, болваны, перемена решений и всё остальное, больше терпеть он был не в состоянии:

– Какие ещё к дьяволу колья!? – заорал он. – Какие колья?!

И тут же взял себя в руки, вздохнул и продолжил почти спокойно:

– Поздно, поздно уже их искать! Прошу вас, помогите ротмистру установить пушки. А перед маршалом за вас я отвечу.

– Как вам будет угодно, господин генерал, – мастер сапёров чуть испуганно косился на генерала и кланялся.

Глава 9

Кажется, ночь отступала, наконец можно было осмотреться, но в предрассветном сумраке всё казалось безрадостно серым и темным. Ветер стал дуть ещё сильнее. Северный, леденящий. От него хрустящей коркой схватилась вся намокшая за ночь земля. Но генерал был доволен, почти всё было сделано, построение было закончено. Почти. К нему подъехал полковник Брюнхвальд и, указав на одну роту, ещё не вставшую в строй, сказал:

– Лаубе у нас в резерве. Значит… Остался капитан Циммер. Строй у нас выходит не очень глубокий. Думаю поставить его людей седьмым и восьмым рядами в баталию.

Волков сразу не ответил, не дал согласия, и тогда полковник продолжал:

– Или у вас другие планы на Циммера?

– Карл, я думаю, его нужно поставить на правый наш фланг. Уж больно мне не нравится эта дыра между нами и главной баталией. Да и Пруффу там одному неуютно.

– Вы правы; может, сдвинем всю баталию ближе к центру? Шагов этак на пятьдесят?

– Тогда будет слева между нами и рекой большой зазор. Уж очень удобно для кавалерии. Безбожники увидят, бросят туда пару сотен кавалеристов, чтобы порубить всех артиллеристов во главе с нашим бравым ротмистром Хаазе и канониром Шмидтом. После чего заедут к нам в тыл или, что ещё хуже, в лагерь.

– Мы можем дать Хаазе стрелков, человек пятьдесят аркебузиров, – предложил Брюнхвальд.

Волков обернулся назад, насколько ему позволял доспех. Взглянул на Роху и Вилли, которые стояли под полковым знаменем, на линии бравых мушкетёров и аркебузиров, которые находились сразу за своими командирами; потом он повернулся к полковнику:

– Я не хочу раздёргивать стрелков, хочу держать их в одном кулаке.

– Значит, Циммера я ставлю на правый фланг?

– Да, Карл, будьте так любезны.

– Просто у него не очень хорошие солдаты, – сомневался Брюнхвальд, – для последних рядов они бы ещё подошли, но…

Он не закончил. А Волков не стал ему говорить, что солдаты вполне соответствуют своему офицеру, так как это могло выглядеть упрёком, ведь именно Брюнхвальд нанял на капитанскую должность человека, который и должности ротмистра был недостоин. И тогда полковник закончил:

– Значит, ставлю его направо.

– Да, ставьте его направо, Карл.

Утро всё-таки продиралось сквозь темноту, вокруг из ночной черноты стали вырисовываться серые, холодные, недружелюбные поля, перелески с чёрными деревьями без листьев, холмы в жёлтой вымороженной траве.

И на другом краю большого поля – они. Чёрные люди, строящиеся для решительного дела. Но это пока перед центральной баталией. А вот первые колонны уже вышли из-за перелеска, офицеры скачут по полю, указывают, куда двигаться колоннам, сержанты выбегают вперёд, протазанами и алебардами показывают солдатам места, а те уже начинают медленно растягиваться в ряды.

Даже здесь генералу и его офицерам слышны барабаны врага.

– Эх, ударить бы сейчас, пока не построились, – мечтательно говорит Хенрик, он говорит это фон Готту и ещё одному молодому господину из выезда, но его слышат все офицеры, в том числе и генерал.

Возможно, в его словах и есть смысл, но… Времена рыцарской неуправляемой храбрости давно минули. Теперь воюют пехотные баталии, в которых дисциплина и стойкость – залог победы, а утверждённая диспозиция – закон.

– Фон Флюген! – подзывает Волков. И молодой человек, сын состоятельных родителей, в отличном доспехе и на дорогой лошади, подъезжает к генералу.

– Да, генерал.

– Скачите к ротмистру Хаазе, поинтересуйтесь, нет ли у него желания немного повоевать. Сообщите ему также, что враг уже в пределах его досягаемости. Он может уже начинать.

Фон Флюген уехал.

– И вправду, чего ждать, – соглашается Дорфус, – пока мерзавцы не построились, неплохо убить их хотя бы дюжину.

Минуты тянутся, враг продолжает, всё выводит и выводит из леса новые тёмные колонны, и они сразу начинают пристраиваться к уже вставшим баталиям.

«Самые нудные минуты, быстрее бы уже всё началось».