Инквизитор Эйзенхорн

Я отправился на кухню, чтобы сварить себе еще кофеина и разжиться хлебом. Там я нашел Крецию. Она выжимала сок из плойнов и горных ягод тар в хромированном прессе. Ее пшеничные волосы рассыпались по плечам, а короткий домашний халатик из кремового шелка едва доходил до середины бедра.

- Ой! - смутилась она, когда я вошел.

- Прости. - Я уже собрался ретироваться, но она остановила меня:

- О, не стоит беспокоиться, Грегор. Ты видел меня и… более раздетой.

- Да, точно.

- Конечно. Хочешь фруктового сока?

- На самом деле я искал кофеин.

- Как я могла забыть? Завтраки на террасе… я со своими фруктами и зерновым хлебом, и ты с кофеином, яичницей и беконом.

Я наполнил кастрюлю водой из-под крана и включил плиту. Затем ополоснул кофейник.

- Думаю, теперь ты можешь снова сказать мне: «Я ведь тебе уже говорила», - произнес я.

- О чем это ты?

- Ты всегда говорила, что фрукты и зерновой хлеб - путь к здоровой жизни, помнишь? Потом обычно начинала рассуждать о пользе диеты, клетчатке и всем таком прочем. Говорила, что употребление кофеина, алкоголя и красного мяса убьет меня.

- Беру свои слова обратно.

- В самом деле?

- Тебя убьет не твоя диета, Грегор. - Она сунула палец в рот и начала грызть ноготь.

- И, тем не менее, ты была права. Ты только посмотри на себя.

- Лучше не буду, - сказала она, с силой раздавливая очередной плойн.

- Ты столь же прекрасна, как и в тот день, когда я впервые увидел тебя.

- В тот день, когда мы встретились в первый раз, Грегор Эйзенхорн, ты был в полукоматозном состоянии после анестезии, а на мне была хирургическая маска.

- Ах! И как я мог забыть?

В ответ она одарила меня испепеляющим взглядом.

- Однако, - продолжал я, - это не ложь. И я действительно ужасно обошелся с тобой тогда. Впрочем, как и сейчас. Ты не заслуживаешь такого обращения.

Она попробовала свой сок.

- Не стану спорить. Но… отрадно слышать, что ты осознаешь это.

- Осознаю. Как и тот факт, что ты по-прежнему прекрасна.

Креция вздохнула.

- Омолаживающие программы стали довольно доступны. Я выгляжу так благодаря имперской науке, а не фруктовому соку.

- Я все еще верю во фруктовый сок.

- Да и ты выглядишь не так уж плохо, - усмехнулась она, - так что красное мясо и кофеин тоже вполне годятся.

Вода в кастрюле начинала закипать.

- Рядом с тобой я ощущаю себя тысячелетним стариком. Со мной жизнь обошлась не столь любезно.

- Даже не знаю. В твоих шрамах есть некое благородство. Нечто мужественное в том, как ты выглядишь в этом возрасте.

Я начал заглядывать в буфеты в поисках кофеина.

- Вон та банка, - показала она. - Смесь с цикорием. Как ты любишь. Я никогда не забывала об этом.

Я взял оловянную банку и бросил несколько ложек ее содержимого в кофейник.

- Креция, - я помедлил, собираясь с мыслями, - тебе давным-давно стоило забыть меня. Я не принес тебе ничего хорошего. По правде сказать, я никому не принес добра.

- Понимаю. - Она пожала плечами. - Но не могу. Такие вот дела.

Мы помолчали. Я влил кипящую воду в кофейник и оставил напиток настаиваться.

- Как поживает Елизавета? - вдруг спросила Креция.

Честно говоря, я ждал этого вопроса. В конце концов, я ведь разорвал наши отношения с доктором Бершильд именно из-за Биквин. Хоть мы и договорились с Елизаветой оставаться только друзьями, но у меня не получалось отказаться от своей любви. Она всегда стояла бы у нас на пути, и это было бы нечестно по отношению к Креции.

Об этом я и сказал ей двадцать пять лет назад, в этом самом доме. И ушел.

- Она умирает, - произнес я.

Креция поставила свой бокал на стол.

- Умирает?

- Или уже мертва.

Я рассказал обо всем, что случилось на Дюрере.

- О Боже-Император! - воскликнула Креция. - Ты должен отправиться к ней.

- Но что я могу сделать?

- Быть там, - твердо ответила она. - Быть там и сказать ей все, пока еще не слишком поздно.

- Откуда ты знаешь, что я еще не сказал ей?

- Потому что я знаю тебя, Грегор. Слишком хорошо знаю.

- Я… ладно…

- Вы двое никогда?… Ну, я имею в виду?…

- Нет. Она неприкасаемая. Я псайкер. Это невозможно.

- И ты никогда не признавался ей?

- Она знает.

- Конечно, она знает! Но ты никогда не говорил ей?

- Нет.

Она обняла меня. Я прильнул к ней, думая обо всех тех вещах, которые так и не сделал. Не то что не завершил, а даже не начинал. А затем вспомнил о том, чего уже не мог исправить.

- Я - последнее, что тебе нужно, Креция, - прошептал я, зарывшись лицом в ее волосы.

- Это уж мне решать.

Двери кухни распахнулись, и на пороге появился Эмос. Я выпустил Крецию из объятий. Хотя мог этого и не делать. Убер выглядел крайне озабоченно и ни на что не обращал внимания.

- Ты должен пойти и послушать это, Грегор, - сказал он.

Он прослушал по воксу новости со всего Геликанского субсектора. Некоторым из них уже исполнилось несколько дней и даже недель. К тому времени, как мы подошли к старому приемнику, диктор перешел к биржевым сводкам и навигационным прогнозам.

- Ну? - спросил я.

- Сообщение с Мессины, Грегор. Верхние уровни одиннадцатого шпиля Мессины Прима были уничтожены взрывом двадцать четыре часа назад. Предположительно это дело рук местной преступной группировки.