Инквизитор. Книга 1. Обман

Анна умерла, когда мне было семь лет, и я до сих пор не знаю как она относилась ко мне. Иногда, уже перед смертью, когда я подходил к ее кровати, она поднимала обтянутую кожей руку и поглаживала меня по голове. Возможно, я был ей симпатичен?

Глава 6. Старик

Вернувшись от графа я какое-то время провел в размышлениях. Я всроминал наш с ним разговор и меня не покидало неприятное предчувствие. Я не влазил в голову молодого графа и теперь не знал, все ли он рассказал мне. Бывают, правда очень редко, люди с которыми не проходит мой маленький трюк с чтением мыслей. Граф принадлежал к их числу.

Бой часов старой бышни возвестил городу о том, что уже семь часов вечера. Следовало начинать сборы – конюший его высочества сообщил, что кортеж рассчитывает выехать в пять часов утра, а вечером мне предстояло разобраться с неотложными делами.

Мои вещи уместились в две небольшие сумки. В отличие от моих коллег я не брал с собой ни библии, ни святой воды. Да и в Бога я не верил, хотя никто об этом не догадывался.

Закончив со сборами я выглянул в окно, через которое была видна старая башня. Стрелки показывали без пятнадцати восемь. Следовало поспешить. Работа не могла ждать.

Когда я вошел в комнату старик лежал на полу. Его давно немытая кожа, едва прикрытая лохмотьями холщовой рубашки, отливала синевой. На запястьях и щиколотках виднелись глубокие синие полосы, на пальцах не осталось ни одного ногтя. Рот старика был приоткрыт и из него неспешно вытекала слюна пополам с кровью.

Я подошел к нему и с силой пнул запавший бок. Старик что-то пробормотал и остался лежать. Я наклонился так низко что ощутил вонь из его пасти.

– Просыпайся живо, ублюдок, если тебе жизнь дорога! – прошипел я.

Старик вздрогнул и приоткрыл глаза. Увидев меня он тоненько взвизгнул и задергался всем телом стремясь уползти в дальний угол комнаты. У него были переломаны ноги. "Забавно" подумалось мне " как и у меня когда-то".

– Успокойся, старик. На сегодня с тебя хватит. – я старался говорить тихо и дружелюбно, но холодные толстые стены искажали мой голос. Казалось, будто я кричу едва сдерживая гнев. Старик сжался в комок, обхватил голову руками и заплакал. Затем сквозь рыдания я услышал его тихий голос.

– Не могу сказать, я не голоден! Прошу, прошу еще вина! О, Боже, какой закат! – бормотал старик катаясь по каменным плитам. Я стоял над ним и вглядывался в это искалеченное существо. Я попробовал влезть в его голову, но, как и прежде, меня постигла неудача. Я присел на корточки и взял старика за подбородок. Тот тотчас успокоился и его взгляд сфокусировался на мне.

– Хватит, Макри! Можешь не притворяться! Кроме нас с тобой здесь никого нет! – мой голос звучал холодно и вызывающе, этого не смогли изменить даже стены.

Голова старика задергалась – он засмеялся. Его обтянутые кожей скулы ходили ходуном. На белом как снег лице, скакал черный провал рта. Тихий хохот отскакивал от стен и замирал, уступая место тишине.

Я отшвырнул голову старика и какое-то время мы провели в тишине. Наконец, я услышал тихий голос.

– Чего ты хочешь, чертово отродье?

Не говоря ни слова я подошел к нему и отвесил добротный пинок по ребрам. Старик ухмыльнулся.

– Ты знаешь, Макри, зачем мы здесь. Ты должен сказать зачем убил графа Кира Рийского и кто тебе в этом помог.

Старик отрицательно помотал головой.

– Ты приходишь сюда каждую ночь уже три месяца, инквизитор. С чего ты взял, будто что-то изменилось? – старик смотрел на меня внимательным злым взглядом. Боли он словно не чувствовал. – Почему я здесь?

Я пожал плечами.

– Это просто работа, Макри, ничего больше. Ты замешан в убийстве, свидетелей полно. А кто-то возьми и брякни, что видел как ты графу что-то в бокал подсыпал и шептал украдкой. А колдуны – это по моей части.

Макфри нахмурился, взглянул на свои истерзанные руки, затем перевел на меня полный невыразимой боли взгляд.

– И из-за чьих-то слов ты уже три месяца не даешь мне покоя?

Я продолжал невозмутимо смотреть на него. Старик заворчал и отвернулся. Спустя какое-то время я покинул камеру.

Жаль, я не смогу остаться на его казнь.

Глава 7. Проповедник

После смерти Анны я остался один. В приюте было немного детей которые хотели бы со мной общаться. В числе моих друзей был неулыбчивый косоглазый мальчик по имени Джори, и карлик Мар. Когда наша разношерстная компания появлялась на публике, я то и дело слышал смешки.

" Хромой, косой и карапуз" – так нас называли.

Уже тогда мы чувствовали себя изгоями.

Каждое утро начиналось с обязательной молитвы. В шесть утра по коридору проходила монашка и стучала в двери попутно распевая псалмы. Затем мы молились, умывались ледяной водой, молились, шли завтракать, молились, шли на проповедь, во время которой надлежало молиться.

Стоит ли говорить о том, как я ненавидел все это.

Проповедник монотонно бубнил что-то, стоя у алтаря. Его тусклые глаза бегали по нашим лицам, ему не терпелось к чему-то придраться. То и дело он называл наши имена. Зевота подкралась стремительно. Так, с широко открытым ртом я услышал как он обратился ко мне.