Инквизитор. Книга 13. Божьим промыслом. Принцессы и замки

Он рассказывал своим подчинённым, что им нужно всего-навсего встретить маркграфиню Винцлау у какого-то горного монастыря и по прекрасным долинам проводить даму в её столицу. Хотя он и понимал, что офицеры его вовсе не дураки, да и солдаты тоже. Все осознают, что таскать с собой тяжёлые орудия по горам, и только лишь для встречи маркграфини… Сомнительно сие…

Но и правду он говорить им не хотел. Всякое бывает; даже среди его проверенных людей, набранных в Эшбахте, мог появиться дезертир, который потом начнёт болтать языком всякое по кабакам за кружку пива. А ещё он не хотел говорить о замке Тельвис потому, что министр фон Виттернауф называл его владельцев, хоть и с сомнением, но колдунами. А раз об этом знал министр Ребенрее, то уж местные о том знали наверняка. И как-нибудь, к примеру на постое, могли об этой тайне его людям и поведать. Рассказать о колдунах, что живут в Тельвис. Колдовство, магия, ведьмы…

Это… это последнее, что должны узнать его солдаты об их походе. Опытный в военном деле человек, генерал отлично знал: никогда и ни под каким видом младшим чинам про ведьм или колдунов, да и вообще про всякое нечистое, говорить нельзя. Потому что солдаты — люди необыкновенно суеверные. Какого солдата ни возьми, а он верит в какую-то свою особенную примету. Хоть во что-то… Хоть в не вовремя развязавшийся шнурок, или в не ко времени сбритые усы, или в неспетую песню перед схваткой, или ещё в какую-то чушь. А уж если ему сказать, что надобно лезть на стену замка, хозяева которого — колдуны, так и вовсе можно попрощаться с удачей. Даже самые смелые и проверенные воины будут сомневаться в успехе. Понятное дело — сила-то против тебя нечистая. Как её вообще можно одолеть? Вот потому Волков даже офицерам не называл истиной цели их похода. Мильке, Хенрик, Брюнхвальд и Дорфус лишь знали, что им, судя по всему, придётся с боем брать замок. Но даже и они не знали про нечистую силу.

А к вечеру он на свои деньги закупил у местных пива и баранины для своих солдат. Пиво было… ну, средненькое, да и не очень крепкое, а вот баранина была отличная, солдаты, сапёры и возницы мясом были очень довольны. И Волков был доволен, так как местная баранина была по цене почти вполовину дешевле, чем в Малене. А уж про Вильбург и говорить нечего.

* * *

Ещё до зори все лагерь уже поднялся, лошадей поили и кормили, кормили от души: никакого сена, никакой соломы, только овёс. Людей тоже кормили. Повара трудились с полуночи. И тронулись, ещё пока роса лежала на траве. И правильно. По холодку, пока лошади были в силах, прошли немало, а уже к полдню стало жарко. Даже тут, в горах. Телег и больших возов, что шли к перевалу или от него, было немало. Они мешали движению. А от жары ещё и лошадки притомились.

— Поить лошадей нужно, — произнёс Брюнхвальд, подъезжая к карете генерала. Обычно лошадей на марше не поят и не кормят. Но тут случай был особый. И Волков покивал головой: да, наверное. И тогда полковник продолжил, указывая плетью вперед. — Мильке говорит, что за той горой, за поворотом, у горной речушки поильник устроен, там можно сразу два десятка коней напоить. Часа два, может быть, потеряем, но то будет самая жара, а потом веселее пойдём, даст Бог.

— Да, — соглашается генерал. — Так и сделаем.

И через час они были на удобном пологом склоне, по которому стекала небольшая речушка, а у овражка какая-то добрая душа создала запруду с удобным для лошадей подходом. Там хватало места, где можно выпрячь лошадок из возов и подвести их к водопою. Правда, там и без них были желающие дать коням отдых и воду. Но по праву сильного своих коней Волков напоил без очереди. Купцы и возницы только ругались тихонько, но вслух никто возмущаться или требовать соблюдения очереди не стал. Боязно спорить с солдатами. Могут и побить. А благодаря этому привалу передохнувшие лошади тащили пушки и телеги в гору до самого заката. И только уже в сумерках отряд встал на ночёвку. И это был неплохой переход, так как, по словам Мильке, до перевала оставалось «ежели верхом, то часа два, не больше».

И снова они выдвинулись по холодку, едва стало чуть рассветать. И перевала… не увидели. Как раз ещё до полудня было часа два, когда отряд Волова взобрался на самую высокую точку из пути, и всё вокруг было залито белоснежным туманом. Таким насыщенным, какого в низинах и не бывает никогда. Через эту белую пелену не было видно ни гор слева, ни гор справа, едва одна дорога, что вела вниз и была различима. И лошади сразу пошли бодрее, сразу прибавили шаг, едва почувствовали, что подъём закончился. И людям стало попроще. А уж как заглянуло на перевал солнце, выйдя из-за горы слева, так и вовсе всем стало повеселее. И пошла вниз его колонна, и теперь возницам нужно было придерживать лошадок, чтобы пушки не разгонялись. И телеги тоже.

Вниз, вниз. Петля за петлёй, и всё под солнцем. А вскоре снова к его карете подъехал Мильке и сказал, указывая на восток: