Инквизитор. Книга 13. Божьим промыслом. Принцессы и замки

— Да, мы встретились, я раздал им денег, потом выпили вина, поговорили о всяком, о делах городских, — Волкову нужен был этот разговор с графиней, у него были мысли на этот счёт, но он не собирался раскрывать свои планы тут, за столом.

— И о каких же делах вы на той встрече говорили? — продолжала графиня. Поведение её было не очень вежливым, и для женщины она была слишком настойчива, но, казалось, приличия сейчас её мало заботили.

Генерал взглянул на хозяина дома, он хотел привлечь его в разговор, так как родственник присутствовал на той встрече, но барону не понравился вид Кёршнера. Тот стал лицом красен, если не сказать пунцов. И теперь дышал и отдувался так, как будто пробежал изрядное расстояние.

— Дорогой родственник! Вам дурно? — с участием интересуется Волков. Он даже привстаёт со всего места.

— Душно, — отвечает Дитмар Кёршнер, продолжая махать на себя салфеткой. — Кажется, печи излишне растопили.

— Воды со льдом принесите! Слышите? — с волнением за мужа распоряжается госпожа Кёршнер, она даже встала со стула, и слуги бегом бросаются исполнять приказ.

Но воды хозяин дома не дождался, он тоже встал и, извинившись, стал выбираться из-за стола.

— Графиня, барон, уж простите… Надобно мне.

Слуги стали ему помогать, и жена его пошла с ним прочь из залы, а Брунхильда, глядя им вслед, и говорит:

— Это всё от тучности его и от полнокровия.

— О, — Волков смотрит на неё с притворным восхищением, — графиня, вы ещё и ремеслу докторскому при дворе обучились.

— И обучилась, — отвечает она серьёзно, — герцог тоже уже не юноша, иной раз и у него случались припадки сердечные, — но все эти разговоры про здоровье волнуют красавицу мало, её интересует другое. — Так о чём вы говорили с бургомистром и другими горожанами сегодня в конторе Кёршнера?

— А, — генерал небрежно машет рукой, — господа хотели, чтобы я усмирил разбойника Ульберта. Рассказывали, какие обиды он нанёс городу и соседям. Говорили, что кантон и Фринланд из-за этого дерзкого рыцаря обещают с купцами Малена быть неласковыми.

— А вы что же? — по её тону барон понимает, как она заинтересована.

Волков же ждёт, пока лакей положит ему кусок прекрасно разваренной говядины, а потом он сам кладёт себе в тарелку немалую ложку яблочной горчицы. И лишь после этого говорит:

— Я ещё недужен после новой раны, люди мои не при мне, денег у меня нет, так что… Пусть сами ловят разбойника.

— Они дадут вам денег, — неожиданно сообщает Брунхильда.

— Да? Откуда ты знаешь? — Волков намазывает отличный кусок говядины горчицей. — Фейлинг тебе о том уже сказал?

— Город заинтересован, чтобы вы взялись за это дело. Городу оно не под силу, — говорит красавица проникновенно, а Волков вдруг понимает, что она пришла сюда такая красивая не просто так.

— Город хочет, чтобы я с Маленами грызся, а они бы в сторонке стояли да барыши подсчитывали, — он начинает есть мясо, и ему очень вкусно. Генерал уже начал игру, и весь этот разговор пока идёт по его плану.

— И что, вы откажетесь им помогать? — спрашивает Брунхильда.

Барон делает вилкой неопределённый жест: пока неясно. Может быть. Там посмотрим.

— Горожане будут злы, — как бы предупреждает его женщина. Она явно пришла склонить его к поимке Ульберта.

— К дьяволу горожан! — усмехается барон. — Я попросил их хотя бы разведать ту местность, где прячется разбойник, найти его лодки, так они и этого делать не хотят. Дескать, сенат должен одобрить. Я эти игры их уже знаю, сколько лет они ко мне в Эшбахт дорогу строили: сенат то одобрит, то передумает. В общем, пока сами не начнут, я и пальцем не пошевелю.

Нет, нет… Такой поворот никак не устраивает красавицу, и она тогда продолжает:

— Если рыцаря того не угомонить, то и ваши купцы страдать будут. И все ваши связи с Бергеном порушатся. Вы пострадаете не менее горожан, а может, и более.

Волков бросает вилку на стол, вытирает салфеткой рот, он улыбается этой прекрасной женщине, отпивает вина из дорогого бокала и лишь потом говорит ей:

— Уж больно ты умна стала, как двор всё-таки тебя переменил. Вот только в политике тебе со мной рано тягаться, да и Фейлингу твоему тоже, меня этому тонкому делу злые горцы учили и курфюрсты Ланна и Ребенрее. Так что не волнуйся, не пострадают мои купцы, и интересы мои не пострадают.

— Не пострадают? — не верит ему графиня.

А генерал, продолжая улыбаться, рассказывает ей:

— После разговора с горожанами поехал я к епископу…

— И что же? — не терпится узнать графине. — Что же, дорогой братец, сказал вам святой отец?

— Он мне пообещал, что отправит к Ульберту одного из своих умных монахов, а тот уговорит его встретиться со мной.

— И что же вы думаете? Полагаете умиротворить разбойника? — она явно не верит в такую возможность.

— Умиротворить? Нет! Договориться, — отвечает генерал. — Попрошу его не трогать тех купцов, что под моим вымпелом будут по реке ходить, а ещё попрошу не лезть к горцам. А со всеми остальными купчишками пусть делает всё, что пожелает. Мне до них дела нет.

Волков улыбается. Он видит, что такой расклад не входит в планы графини, и та наконец говорит с надеждой:

— А ежели он не согласится?