Инквизитор. Книга 13. Божьим промыслом. Принцессы и замки

Но позавтракать он не успел; едва уселся за стол и, чтобы помириться с женой, принялся отчитывать старшего сына за обычное его дурное поведение, как появился на пороге Гюнтер и доложил, что его желает видеть Ёж. Конечно, теперь для всех остальных он был господином Хольдером, важным человеком, помощником коннетабля, но для Волкова он всё ещё был Ежом, а для самого коннетабля ещё и просто Лысым. И вот теперь господин помощник коннетабля явился в дом барона и сообщил ему, что утром, на заре, чуть ниже Амбаров по течению разбойники разграбили баржу, что везла солонину и уголь. Солонину, шесть бочек, забрали, купца и его приказчика били, отняли деньги, а ещё из злобы выбросили десятки корзин угля в реку.

Это было уже второе неприятное известие после вчерашнего приезда министра Его Высочества. Волков выпил пива, быстро съел два яйца с колбасой, пока фон Флюген седлал коней, и с ним, с Ежом и ещё двумя людьми из помощников Сыча поехал в Амбары.

И следующей неприятностью оказалось то, что ограбленный купец был из Бреггена и состоял в тамошней купеческой гильдии.

Уж чего-чего, а ухудшения отношений с кантоном он желал меньше всего, ведь он получал оттуда уголь для своих мельниц-кузниц, получал его беспошлинно, оттого его лист, полоса и проволока были на реке самыми дешёвыми. За его железом купцы стояли в очередь. А ещё он получал оттуда и доску, и брус, и кругляк, и дёготь, и дорогой поташ, чем хорошо торговали в Малене и его племянник Бруно, и его родственник Кёршнер. Сам же он отправлял в кантон, также без пошлины, и ячмень, и хмель, и овёс, и на этом всём быстро богатели его крестьяне.

В общем, разбой на реке для него лично становился всё неприятнее и неприятнее. Тем более что после выяснения подробностей ограбления один из приказчиков на причале ему сообщил:

— Господин, так это ещё не всё. Разбойник четвёртого дня на ночь подстерёг ещё одного купца у Лейденица.

— У Лейденица? — нехорошо спрашивает барон, так как это случилось почти напротив от того места, где они стояли.

— Чуть ниже.

— А купчишка чей был? — Волков волнуется, что опять то был купец из Бреггена. Но приказчик его «обрадовал», сообщив, что купец тот был издалёка, приезжал за проволокой.

«Ну, хоть не из кантона».

После этих неприятных разговоров и вчерашней ссоры с женой домой ему возвращаться не очень хотелось, тем более что вон, на горке, красивый, как пряник, стоит дом очаровательной госпожи Ланге. Там и чисто, и красиво, и еда вкусная всегда. И дочка — ангел белокурый. Но к ней ехать…. Не поехал… Не хотел ещё больше огорчать свою бестолковую супругу.

А приехал домой… Там ор! Молодой господин барон орёт так, словно кожу с него заживо снимают.

— Это что там? — Волков остановился в дверях и спросил у одной из служанок: — Что там происходит?

А та, сама перепуганная, и отвечает:

— Господин учитель господина барона… вразумляли. Да тут госпожа пришла и господина учителя ругала.

И сразу всё стало ясно, когда он увидел в гостиной стоящего навытяжку сержанта Бернбахера, а на стуле напротив него сидела баронесса и обнимала стоящего перед нею и орущего в голос Карла Георга, барона фон Рабенбурга. Младший же сын генерала сидел за столом перед открытой книгой и округлившимися глазами глядел на происходящее, разумно помалкивая.

— Что тут происходит? — холодно поинтересовался Волков, оглядев всех присутствующих.

— Он бил меня палками! — прокричал молодой барон и указал пальцем на лежавшие на столе розги. — Вот теми.

И завыл ещё яростнее, чем выл раньше. А баронесса стала его прижимать к материнской груди и гладить по головке. Учитель господских детей косился на генерала, но стоял твёрдо, осанки, как говорится, не терял, боевой сержант всё-таки, и тогда Волков спросил у него:

— А что случилось?

И тот ему ответил:

— Господин молодой барон отказывались читать, даже отказывались повторять за мною буквы. Наотрез.

И тогда генерал подходит к первенцу и, вытащив его из рук матери, присаживается перед ним на корточки и спрашивает:

— Отчего же вы не хотели читать или повторять буквы за учителем?

— Отчего, отчего!.. — через слёзы орёт сын. И выкрикивает весьма дерзко: — Оттого, вот отчего!

— Ах вот как, — генерал встаёт и, уже обращаясь к учителю, продолжает: — Господин Бернбахер, продолжайте обучение без всякого снисхождения до тех пор, пока господин барон не поумнеет хоть немного или пока не выйдет время занятий.

— А-а!.. — орал молодой барон ещё яростнее, понимая, что поддержки у отца не находит.

А его отец тем временем успел ухватить за руку и матушку барона.

— Пойдёмте, дорогая моя, пойдёмте, не будем мешать учителю.

— Но он же его опять будет сечь! — волновалась мать.

— То шалопаю будет только впрок, — назидательно говорил ей супруг, едва ли не силой выпроваживая её из гостиной в столовую.

Крики и жалобы в тот день так до конца обучения и не стихли. Старший ещё продолжал сопротивляться наукам, а вот младший, то ли менее упрямый, то ли более смышлёный, с учителем решил не ссориться.