"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12 (СИ)

— Господа, если бы я хотел вас отравить, я бы посоветовал харчевню в Малой Рютте, — отвечал солдат.

Рыцари засмеялись. А стражники, сержант и Еган, смотрели на это с непониманием. Как могли шутить и смеяться люди, которые собирались друг друга убить? А солдат продолжал:

— В Рютте, можно поесть, если очень голоден. Честно говоря, в здешних местах, нет хорошей кухни, даже у барона кухня будет недостаточно изыскана для вас.

— Вы, к сожалению, правы коннетабль, — заметил фон Фальц. — Местные рыцари ужасная деревенщина.

— Господа, а вы помните вино, которым нас угощали вчера? — вставил фон Плезендорф.

Рыцари стали кривится и смеяться.

— Только кухню фрау Анны, можно считать достойной, но она живет далеко, почти у монастыря, — порекомендовал Волков.

Солдат шутил и вел беседы, хотя ему было не до этого. Он смотрел на Кранкля, он думал о нем. Тот был холоден и спокоен, улыбался и говорил, но был сосредоточен. Это был самый серьезный противник, из всех с кем солдату приходилось сталкиваться. Конечно, он умел стрелять. Единственное, что Волкову было неизвестно о Кранкле это то, насколько он самонадеян. Будет ли он пристреливаться или выстрелит без подготовки.

— Кстати, коннетабль, а вы будете в кольчуге? — спросил фон Плезендорф.

— Если кавалер Кранкль изволит, мы можем раздеться до рубах, — предложил солдат.

— Нет необходимости, — ответил Кранкль.

Теперь солдат не сомневался, что под камзолом и воротником из кружев, прячется добрая мускульная кираса, и горжет из доброй каленой стали. Которые, с пятидесяти шагов не возьмет ни один арбалет.

— Коннетабль, надеюсь, вы не против, если я сделаю два три выстрела, прежде чем мы приступим, что бы познакомится с оружием, — сказал Кранкль.

Нет, ни каких поблажек, ни какого снохождения, ни какой расслабленности. Кранкль не собирался давать Волкову ни единого шанса.

— Конечно не против, — отвечал солдат, все понимая, — Еган отдай кавалеру арбалет.

Еган отдал оружие, и кавалеры поехали туда, где стоял, отсчитавший пятьдесят шагов, стражник.

— Господин… — начал Еган, — так это… он вас убьет.

Он видел как солдат слез с коня и стал на открытом месте.

— И что, может, ты станешь, за меня постоишь, ты ж хотел быть воином, — спросил его Волков.

Еган удивленно глядел на господина, не понимая, как ему в голову пришла такая мысль.

— Что раздумал? — усмехнулся солдат.

У Егана наконец созрел план, занимать место Волкова ему не хотелось, потому он предложил:

— А сядем ка на коней и поедем прочь, объедем замок, заедем в него, да запрем ворота. Там они нас нипочем не достанут, там и барон за нас заступится.

— Заткнись, дурень, — рыкнул Волков. — Отведи лучше коня подальше, и вы тоже отойдите.

«Черта с два, кольчуга не выдержит, будь она хоть трижды ламбрийская, а вот его каленая кираса выдержит», — думал он.

Человек на расстоянии пятидесяти шагов, выглядит не больше фаланги пальца. Казалось, попробуй, попади, но для опытного стрелка попадание весьма реально. А Кранкль делал выстрел за выстрелом в дерево, что росло у дороги. Он не промахивался. Два других кавалера стояли вместе с ним. Видимо давали советы и деловито обсуждали арбалет и выстрелы. А сам Кранкль был спокоен, он собирался сегодня, кого то убить. Наконец он натянул тетиву, уложил болт подошел к стражнику и крикнул:

— Вы готовы, коннетабль?

— Делайте свой выстрел, Кранкль, — крикнул Волков и приготовился.

Все, что он мог теперь сделать, так это просто сложить руки на груди. Он даже не молился, он не смотрел по сторонам. Он смотрел только на Кранкля.

Может быть, в лицо своему убийце. К нему снова пришло, подзабытое уже, чувство войны. Чувство стояния в строю, когда вот-вот люди стоящие справа и слева от тебя заорут, загремят латами и оружием и двинутся вперед, и, не смотря на все твое желание выйти из строя и уйти, ты двинешься вместе с ними, вместе с ними будешь подбадривать себя криками, и глядеть, как к тебе приближаются те, другие, такие же, как ты, только с другой стороны. Это было солдатское чувство фатализма, безысходности.

Он не видел, ничего вокруг он не видел, как из деревни бегут зеваки, не видел, как на стене замка, казалось, собралась вся дворня. Он не видел, что там же на стене, чуть дальше от дворовых, стоит одна прекрасная дама и ее неприятная служанка. Он видел только Кранкля, который уже поднимал арбалет. Кранкль поднял арбалет и крикнул:

— Вы мне нравитесь, коннетабль, но удачи я вам не пожелаю.

— Вы мне тоже нравитесь, кавалер, — крикнул солдат и тихо добавил, — и будьте вы прокляты.