Инквизитор Красной Армии. Патронов на Руси хватит на всех!

— Зачем в расход… обоих назначили командирами эскадронов одного из полков Интернациональной бригады. Лихо воюют, доложу я тебе. Назад им хода нет, а наше доверие еще заслужить надо. Повязали кровью голубчиков. Увидишь нашитую белую луну на рукаве, значит, это мадаминовцы. Красный полумесяц — муэдановцы из Интербригады. Смотри не перепутай, — рассмеялся краском. — А если серьезно, лучше держись от них подальше. Пустыня большая, песка на всех хватит, особенно когда их много, а свидетелей нет.

— С остальными что делать будете?

— Непримиримых перебьем — это вопрос времени, — буднично пояснил комендант. — Сейчас ведем переговоры с вменяемыми главарями. Просто и незамысловато предложили им должности председателей колхозов. Будут рулить дехканами, как и раньше, когда были баями. Налог нам, а не эмиру, как раньше.

— А потом?

— А дальше видно будет. Кровавая заваруха закончится. Время выждем, потихоньку оружие изымем, а дальше видно будет.

Что будет дальше, инквизитор понял и без разъяснений. Ей-богу, как раньше не додумались до такого простого решения.

— Надо всегда ставить перед собой большие цели — по ним тяжелее промазать! — одобрил инквизитор.

— К нам перебросили выпускной курс Ташкентской школы красных командиров. Решили обкатать перед выпуском. Значит, чтоб экзамены в бою сдавали. Лучших экзаменаторов, чем басмачи, не придумаешь. Сдача экзаменов всем будет автоматически засчитана, если разгромят отряд курбаши Хал-ходчи. Отряд Мадалинбека «ленинские юнкера» уже перебили. Курбаши тоже недолго осталось. Парням обещали после выпуска отпуск домой, так что считай ему уже кранты. Выпускники по пятам шли, но на перевале Чаткал-Даван начавшийся буран заставил прекратить погоню. Так что у них пока незачет. «Красные юнкера» притащили в штаб белогвардейца, подобранного на горной тропе. Раненный в бедро офицер показал на допросе, что Курбаши ушел в Мертвую пустыню. Куда и вы путь держите. Улавливаешь, к чему это я говорю?

— Улавливаю, — кивнул инквизитор. — Чего уж тут не понять. Ждать не могу. Пока найдете. Пока переловите-перебьете.

— Не сомневайся, перебьем. Парни землю роют. Выпуск откладывается. А за отпуск домой они кого хочешь на штыки поднимут. Мы телеграфировали о басмачах в Самарканд. Банда и банда. А как узнали, что Курбаши решил отсидеться в Мертвой пустыне, почему-то сразу засуетились. Он сам там со своими бандюганами скоро сдохнет. Гиблые места. Долго там не протянуть. Обещали прислать конную сотню для усиления из школы военных инструкторов и кавалерийский эскадрон особого пограничного полка. Правда, пока они не прибыли… Оружие и амуницию получите в оружейной. Это в штабе на первом этаже. Через полчаса подходите, я распоряжусь.

Комендант не обманул, когда Аким зашел в оружейку — комнату за металлической дверью, в воздухе стоял густой запах оружейной смазки вроде солидола или циатима. А может, пахло и тем и другим одновременно? Оружейник приглашающе обвел стеллажи, заставленные разнокалиберным оружием. В углу, как дрова, свалены шашки и сабли. Рядом громоздились цинки с патронами. Куда ни посмотри, взгляд натыкается на огнестрельное, колюще-режущее оружие. В оружейке оно повсюду стояло, висело, лежало.

Китаец был уже здесь. Он возился на корточках с английским пулеметом «льюис» на раздвинутых сошках. Щелкал, присоединяя и отсоединяя дисковый магазин. Ствол с радиатором и кожухом напоминал самоварный ствол, к которому пьяный слесарь присобачил с бодуна приклад, а потом подумал-подумал и приварил мушку. Внешний вид оружия не вязался с его отличными боевыми характеристиками.

Блины патронных дисков китаец аккуратно составил двумя стопками разной высоты. Одна стопка дисковых магазинов на девяносто семь патронов повыше, вторая, более узких, на сорок семь пониже.

Пулеметами «льюис» была вооружена личная охрана батьки Махно, прозванная в народе люйсистами. А Нестор Иванович всегда трепетно относился к собственной безопасности. До сих пор жив курилка. Носится на тачанках по степи, как роза в проруби. Никак не может определиться: с кем ему воевать. Бросается из крайности в крайность. Хлопцы устали закрашивать подписи на бортах тачанок. Утром, высунув язык, выводят кистью лозунг «Бей белых, пока не покраснеют». К вечеру закрашивают, чтобы намалевать «Бей красных, пока не побелеют». Противоречивая натура, анархист, одним словом…

— Хороший выбор, — одобрил Аким.

Китаец выпрямился, прижал руку к сердцу и склонился в полупоклоне:

— Красноармеец. Служу трудовому народу, — сказал и снова поклонился.

— Звать тебя как? — инквизитор внимательно смотрел на своего нового помощника.

— Чиво?

— Звать-то как?

— А, моя? Ван Ли.

— Иван Ли? Ну ладно, Иван так Иван?

Китаец отрицательно замотал головой:

— Нет, Ван. Моя Ван.

— Хорошо, хорошо, Ван. Это так, фигура речи, — инквизитор улыбнулся. — Можно даже сказать, метафора.

Осталось неясно, что для себя понял Ван из слов «фигура речи» и «метафора». Он заулыбался, безостановочно кивая, как китайский болванчик, в такт словам:

— Моя ходи Мертвый песок, не боис. И твоя не боис. Мы молодес.