Инквизитор Светлого Мира

Все это длилось не дольше, чем один мучительный вдох, но время растянулось для меня, как это всегда было в моменты смертельной опасности. Я увидел, как широко раскрылись все четыре челюсти, образовав подобие огромного четырехлепесткового цветка и жало-язык высунулось вперед как смертельно опасный пестик. Все это сооружение начало вращаться, слилось в единый круг, превратилось в приспособление для пробуравливания всего, что попадется на пути. Четыре длинные мускулистые конечности вздулись буграми мышц, напряглись, резко оттолкнулись от ствола дерева. Существо выстрелило собой в мою сторону, прошило воздух как снаряд, направляясь точно в мою голову. Если бы оно достигло моей бедной башки – симпатичной, но глуповатой, оную башку срезало бы начисто. Но я все же успел нагнуться, насколько это позволяла мне сделать моя верхняя, неонемевшая половина туловища. От резкого движения я потерял равновесие и свалился вперед. Проклятая тварь пролетела прямо надо мной, едва не задев, и врезалась в землю. В то же мгновение маленькие сильные руки вцепились в мои лодыжки и потянули прочь из леса. Физиономия моя чиркнула по земле, к счастью, покрытой мхом, но несколько камней все же отметили этот путь чувствительными царапинами. Цзян выволокла меня на дорогу и теперь я мог видеть, как Трюфель добивает топором ту гадину, которая собиралась мной пообедать. Ошметки черной шкуры летели во все стороны.

– Трюф, назад! – взвыла Цзян. Увлекшийся процессом разделки туши Трюфель скакнул на дорогу как кузнечик, и кажется, вовремя. Еще три хищника со светящимися головами возникли словно ниоткуда на деревьях и тут же совершили одновременные прыжки. Поскольку Трюфель вовремя исчез из опасной зоны, все три живых бурава столкнулись в воздухе. Сперва трудно было понять, что происходит в этом свистящем и барахтающемся черном клубке, но скоро выяснилось, что уцелела только одна из тварей – остальных разметало в клочья. Тварь-победительница теперь пожирала то, что осталось от ее незадачливых коллег.

– Господи… – Я с ужасом осознавал, что остался жив лишь чудом. – Что это за уроды такие? Кошмар… Это что, демоны?

– Это мясоверты. – Парень вытирал топор о траву. – Они вроде бы как не демоны, а животины такие. Дрянные животины, конечно. Тут все стало дрянным в этом лесу, после того как он испортился.

– Испортился?

– Ну да. Порченым стал. Я ведь, бывал, еще ребятенком в этот лес по грибы-ягоды ходил. И дрова крестьяне рубили без боязни всякой, и на оленей охотились в восьмой месяц, как по законам и положено, а на птиц силки ставили так вообще круглый год. Хорошим местом были наши леса, самой Госпожой созданные для подспорья человеку и отдохновения его. А потом, два года назад, случился вдруг Черный День, а опосля него все пошло наперекосяк. И до Черного-то Дня жизнь становилась с каждым днем хужее. Ежели, к примеру, раньше Госпожа нам всегда говорила, когда вовремя пшеницу сажать, а когда сено косить, предупреждала, когда дождь сильный зарядит или град пойдет, то в последние годы перед Черным Днем стала все больше невпопад угадывать. К примеру, предупредит нам солнышко, а вместо того вдруг снег пойдет да все всходы поморозит. До того дело дошло, что многие Госпожу-то и слушать перестали. Слух появился, что Госпожа наша того… Умом малость повредилась и сама не знает, чего говорит. И ведь знаешь что: тот, кто Госпожу слушать перестал и своим умом жить начал, вроде бы как и из неурожаев выбрался. То есть потихоньку так оно и произошло – жрать-то надобно… Вот и все мы, Дальние крестьяне, стали жить вроде бы как самостоятельно. Конечно, вальдесовы подручники тут слонялись, вынюхивали, не развелось ли среди нас какой-нито ереси. Да только что с нас, олухов деревенских взять? Какая у нас ересь, ежели мы и читать-то не умеем? Обложили нас новым налогом да отстали.

Короче говоря, жизнь вроде бы по-новому налаживаться начала, да возьми и случись этот самый Черный День. Потемнело все сверху, как сейчас помню, – Трюфель ткнул пальцем в небо, – снег посреди лета повалил, – да такой буран, хуже чем зимой. Зверье всякое из лесу побежало на поля, повытоптали все посевы. Птицы замертво начали с неба падать. А люди словно с ума посходили – кто в бешенство впал и начал на всех с кулаками бросаться, кто память потерял, в поле поплелся, да так там и замерз. Ну да что там говорить, – парень помрачнел лицом, – тот был еще денечек, думали, не переживем его.

– С ума, значит, все посходили?