Инквизитор Светлого Мира

Вальдес перенесся в другой мир очень удачно – распростерся на полу большой дворянской залы, где происходил бал. Правда, одна танцующая парочка не смогла притормозить и пробежалась по нему каблуками, отчего Вальдес сразу же вскочил и с криком побежал прочь. Но для него было бы гораздо хуже, если бы он приземлился где-нибудь на дальней ферме, среди неграмотных крестьян.

В чем же ему повезло? – спросите вы. Вальдес вынырнул в Кларвельте среди большого скопления народа, да еще в самом городе. И теперь его неминуемо должны были схватить как демоника и подвергнуть мучительной казни путем сожжения на костре.

Э, нет, не спешите. Не было еще тогда такого понятия – "демоник". Сам же Вальдес и ввел в употребление это слово. Но произошло это намного позже. Дело в том, что Вальдес был первым человеком, попавшим в Кларвельт из другого мира. Никогда раньше не было такого – с самого дня появления Светлого Мира.

Туповатые крестьяне вряд ли бы придали его появлению особое значение. Благородными же людьми неожиданное появление Вальдеса было воспринято как нечто необычное, и, безусловно, интересное. Знать, собравшаяся на бал, увидела высокого человека в странной одежде, неизвестно откуда появившегося в зале. В руке человек сжимал кривой нож. Человек яростно блестел светлыми глазами и выглядел так, словно готовился отразить нападение.

Хозяин бала – граф Бернар де Этуаль, сидевший на постаменте в кресле из черного бархата, властно поднял руку и гул в зале моментально смолк.

– Объявите свое имя, незнакомец! – громко произнес граф. – Кто вы? Разбойник, или же рыцарь, или человек ремесленного сословия?

Де Этуаль не спросил Вальдеса про принадлежность к дворянству. И так было ясно, что пришелец к оному не принадлежит. Он был одет так, как никогда не одевались дворяне. От себя добавлю, что в этот момент на Вальдесе был светло-серый костюм-тройка, одетый им по случаю визита в полицию.

– Меня зовут Вальдес, ваше сиятельство, – произнес человек необычайно нежным и благородным голосом, сразу очаровавшим всех присутствующих, особенно дам. – Я не разбойник, также не отношусь к ремесленному и военному сословию. Нижайше прошу засвидетельствовать, что занятие, которым мне выпало счастие заниматься, вообще не принадлежит к обыкновенным, часто встречающимся. Возможно, оное занятие вызовет у вас удивление, ваше сиятельство…

При этом человек приложил руку к сердцу и поклонился – учтиво, но как бы показывая, что может разговаривать с самим графом на равных. Бернар де Этуаль посмотрел на него с уважением. Молоденькая жена де Этуаля – с нескрываемым интересом.

– И каков же род ваших занятий, господин Вальдес? – спросил граф.

– Я инквизитор. Великий Инквизитор.

Вальдес понятия не имел, куда его закинуло. Он только обнаружил вдруг, что находится среди людей, разряженных в пышные платья наподобие тех, что носили эдак во времена французского короля Генриха Четвертого. Сперва он решил, что каким-то непостижимым образом попал на съемки исторического фильма. Но когда расфуфыренный старикан, сидящий в кресле, заговорил на неизвестном Вальдесу языке, а Вальдес вдруг ответил на том же наречии, причем без малейшего затруднения, то он понял, что происходит что-то уж совсем необычное. У Вальдеса не было времени обдумывать, что это могло значить, он только испытал неожиданную радость. Все здесь было так похоже на старое время – то, в котором он мечтал жить. То время, в котором он мог чувствовать себя лучше, чем в собственную эпоху.

Вальдес понятия не имел о местных обычаях. И поэтому решил играть собственную роль.

– Как вы изволили выразиться? – Брови графа удивленно поднялись. – Инквизитор, да еще и великий? Простите, господин Вальдес, но я не знаю, что это такое.

– Долг инквизитора – защищать законы Бога, следить, чтобы заповеди его не нарушались людьми, – торжественно произнес Вальдес. – А также отыскивать тех злонамеренных негодяев, которые притворяются истинно верующими, разоблачать их как тайных осквернителей и нарушителей божьих заповедей и подвергать суровому наказанию.

– Бога? – граф нахмурился. – Что вы имеете в виду под этим словом?

– Я имею в виду Бога. Бог – Создатель наш, единственный и вседержимый.

– Создатель чего? – в голосе графа появился священный ужас.

– Создатель всего. – Вальдес понимал, что говорит нечто неприятное для этих людей, но не знал, что именно так неприятно для них и потому говорил то, что привык говорить. – Создатель людей, создатель воды и тверди. Создатель этого мира!

Толпа загудела как растревоженный рой пчел. Вальдес понял, что ляпнул что-то совершенно неприличное.

– Всем грамотным людям известно то, что Светлый Мир создан Госпожой Дум! – провозгласил Бернар де Этуаль, воздев палец к небу. – Госпожа создала наш мир, и дала нам свои законы, которые мы имеем счастье исполнять. И тот, кто отрицает это, суть преступник, и должен быть схвачен и заточен в тюрьму!

– Извините, вы меня неправильно поняли, – поспешно попытался исправиться Вальдес, действуя по обстоятельствам. – Эта, как ее, ваша Госпожа и есть в некотором роде Бог…