– Как вас зовут? – спросила я, чтобы начать разговор.
– Оксана.
– Оксана, что со мной будет, что происходит, вы можете мне объяснить?
– Нет.
– Вы же женщина, как и я, – я обратилась к самым примитивным доводам.
– Ну и что? Я не такая же, закон не нарушала.
– А на каком основании вы решили, что я преступница?
Оксана отвела глаза, я проследила за взглядом, он остановился на столе. Я сделала шаг в сторону – там лежала груда бумаг с печатью Интерпола и моими данными: фамилия, имя, дата рождения. Слово «Wanted» – разыскивается.
Дверь открылась, в комнату вошли ещё две женщины.
– Раздевайся, – приказала одна из них.
– В смысле?
– Снимай с себя одежду, мы должны тебя осмотреть.
– Зачем?
– Ты хочешь когда-нибудь увидеть родителей? А дочь? Если да, не разговаривай, а снимай одежду.
От ужаса внутри всё похолодело, а снаружи я покрылась липким, противным потом.
– Снимай всё.
– Трусы тоже? У меня месячные.
– Мы переживём.
– Выверни трусы, чтобы мы видели. Повернись спиной. Не дёргайся.
– Моё унижение стало для вас поводом мне «тыкать», я правильно понимаю?
– Заткнись. Понимать – не твоя забота.
Женщина ощупала голову. Шею. Спину. Грудь. Бёдра. Рука дотронулась до лобка. Промежности.
– Не дёргайся. Фу, кровь везде. Вытрись салфеткой и одевайся.
– Извините, но я могу хотя бы сменить бельё, раз вы всё ощупывали? Это всё-таки негигиенично.
– Выдержишь. Одевайся и жди. Ксюха, ты присмотри за ней, а то говорит много.
– Оксана, что происходит? Я ничего не понимаю.
– Ну а чего ты боишься, обычная процедура.
– Это для вас она обычная, я не прохожу досмотры каждый день.
– Так, может, не в те страны летаешь? Откуда, кстати, у тебя такие деньги – на Перу? Я-то и Турцию не могу себе позволить.
– Зато вы в Евросоюзе живете, грех жаловаться, – съязвила я, разозлившись.
– А ты самая умная?
– Нет, я просто много работаю. Я летаю, куда хочу. Не уверена, что это ваше дело. Я могу идти? Вы всё рассмотрели, полагаю? Или ещё пару прокладок вывернуть?
В комнату снова вошли мужчины.
– Не спешите, Вероника, – Руслан снова застегнул на мне наручники. – Оксана, собирайся, едем в клинику, надо пройти медосмотр.
– В клинику? Но зачем? Я здорова!
– У нас есть сведения, что вы провозите наркотики, мы должны проверить.
– Да вы с дуба рухнули? Как я их провожу – вы же всё уже осмотрели? Подождите. Вы что думаете, что я… Вы кино смотрите вообще? Про наркокурьеров и всё такое? Там же счёт на минуты – я бы уже давно кони двинула, вы чего? Слушайте, отпустите меня домой, пожалуйста, у меня родители будут волноваться, они пожилые люди.
– Слушай меня, ты достала своим нытьём, – щекастый побагровел. – Если ты хочешь, чтобы твои родители тебя дождались, заткнись и делай, что говорят, тогда всё закончится быстро. Ты меня поняла? Напоминаю для тупых, отвечать надо только «да» или «нет». Чем больше ты говоришь, тем больше усугубляешь.
– Вы не имеете права!
Пощёчина прилетела неожиданно, лицо загорелось огнём. Щекастый встряхнул ладонь, больно схватил меня за подбородок и резко поднял.
– Ты, смотри сюда. Это кляп. Ещё одно слово – и он окажется у тебя во рту. Поняла? Пока никто не убедился, что ты не перевозишь наркотики, ты – наркокурьер на территории другого государства.
– Но вы не доказали и обратного. Пока вы не нашли у меня наркотики, я – не преступница. Вы слышали о презумпции невиновности?
Щекастый влепил вторую пощёчину.
– Саша, прекрати, ты увлёкся, – хмыкнул Рус.
– Выдержит. Ты поняла? – И ещё одна пощёчина.
– Да.
– Замечательно. Сейчас мы выходим из комнаты и идём к машине. Рус, садись за руль. Я сниму наручники, но помни, о чём я говорил.
– Господи, да, хорошо, я вас услышала!
От четвертой пощёчины половина лица онемела. Из носа пошла кровь. Я взвыла:
– Перестаньте, пожалуйста!
– Для профилактики. Ты поняла?
– Да.
– Отлично. Сядем в машину сзади. Ничего не трогай. Клиника находится недалеко, за десять минут доедем.