Инквизиция

Эта страшная инквизиционная машина, смонтированная беспощадным Кошоном и его английскими покровителями, казалось, должна была сломить Жанну, заставить ее подчиниться воле ее мучителей, осудить дело, за которое она боролась, и отречься от него. Но молодая неграмотная лотарингская крестьянка, «ослабленная муками жестокого тюремного заключения и вынужденная ежедневно отвечать на ловкие коварные вопросы, придуманные отборными судьями, никогда не теряла ни присутствия духа, ни чудесной ясности ума. Ей расставляли ловушки, которые она угадывала верным инстинктом. На нее дождем сыпались вопросы, которые затруднили бы ученых богословов; с полдюжины ожесточенных спорщиков нападали на нее одновременно и прерывали ее ответы; беспорядок временами достигал таких размеров, что нотариусы, [писавшие протокол], заявляли, что они не в состоянии ничего понять».[248]

Жанна парировала провокационные вопросы инквизиторов с искусством, вызывавшим удивление ее мучителей.

Вот некоторые их вопросы и ее ответы:

— Считаешь ли ты, что на тебе почиет божья благодать?

— Если на мне нет благодати, да ниспошлет мне ее бог; если же есть, да не лишит он меня этой благодати!

— Как выглядел архангел Михаил, когда он появился перед тобой?

— Я не видела у него нимба и не знаю, как он был одет.

— Он был голый?

— Что же вы думаете, нашему господу не во что его одеть?

— Были ли у него волосы?

— А почему же, скажите на милость, его остригли бы?

— Почему на коронации в Реймсе несли твое знамя, а не знамена других полководцев?

— Это знамя разделяло тяготы борьбы, оно было вправе разделить и славу!

Инквизиторы пытались обвинить Жанну в колдовстве! на том основании, что она разрешала женщинам из народа целовать свои украшения. Она им ответила:

— Да, многие женщины касались моих колец, но я не знаю ни их мыслей, ни намерений.

Инквизиторы пытались уличить свою жертву в богохульстве:

— Разве ты не говорила под стенами Парижа: «Сдавайте город — такова воля Иисуса»?

— Нет! — отрицала Жанна. — Я сказала: «Сдавайте город королю Франции!»

Она отказалась присягнуть, что ответит без оговорок на все вопросы инквизиции:

— Я не знаю, о чем вы будете меня допрашивать; быть может, вы будете допрашивать меня о таких вещах, о которых я не желаю говорить.

Ей задали вопрос:

— Убежит ли она, если к этому представится удобный случай?

Она ответила, что, если бы дверь была открыта, она ушла бы, хотя бы только для того, чтобы убедиться, угодно ли господу, чтобы она бежала.

Жанну спросили, согласна ли она подчиниться папе?

— Отведите меня к нему, и я скажу ему, — последовал весьма хитрый ответ.[249]

Кошон стал угрожать Жанне пытками. Он повел свою пленницу в камеру пыток, где заявил ей:

— Жанна! В вашем деле имеются многочисленные пункты обвинения, на которые вы отказались ответить или ответили лживо. Мы вас предупреждаем говорить нам правду, или вы будете подвергнуты пытке. Посмотрите, инструменты пытки наготове, перед вами палачи, которые ожидают только нашего приказа, чтобы подвергнуть вас пыткам. Они будут вас пытать с тем, чтобы направить вас на путь истины, которую вы не признаете, и чтобы обеспечить вам таким образом двойное спасение — вашей души и вашего тела, которые вы подвергаете столь серьезным опасностям из-за ваших лживых выдумок.

Жанна ответила Кошону:

— Говоря правду, если вы мне вырвете мои члены и выбьете мою душу из тела, даже тогда я не изменю своих показаний, если же я скажу вам другое, то затем я всегда буду утверждать, что вы силой заставили меня сделать это.[250]

Пытки к Жанне не были применены, ибо Кошону и его сотрудникам в конце концов удалось ее запутать хитроумными вопросами и заполучить от нее таким образом желанный материал для обвинительного приговора.

О р у д и я п ы т о к

Жанна настаивала, что она находилась в непосредственной связи с «торжествующей», т. е. «небесной», церковью, что она выполняла только указания ангелов, святых, блаженных, бога.

«А как со сражающейся, т. е. земной, церковью?» — задали ей коварный вопрос инквизиторы. Считает ли она себя ее послушной дщерью? Ее ответ гласил: «Я готова подчиниться сражающейся церкви, но только в том случае, если церковь действует согласно велениям бога».

Этого было достаточно для того, чтобы в «последнем милосердном предупреждении перед вынесением приговора» ее обвинили в злостной ереси: «Ты сказала, что если бы церковь приказала тебе поступить вопреки тому, что, по твоему утверждению, исходит от бога, то ты не повиновалась бы ни за что на свете. По этому пункту ученые мужи считают, что ты являешься раскольницей, злоумышляющей против единства и авторитета церкви, отступницей и вплоть до настоящего момента закоренелой упорной еретичкой в отношении веры».[251]

В начале мая 1430 г. инквизиторы, руководимые Кошоном и ле Метром, сформулировали свои обвинения против Жанны д'Арк.

Суд признал, что ее видения ангелов и святых исходили от злых духов и дьявола.