Инквизиция

— Итак, маньяк имеет несколько мотиваций к своей деятельности. Если говорить грубо, то их можно разделить на три категории. Первая — на фоне насилия. В этом случае маньяк или мстит обществу за пережитое им в раннем возрасте, либо наоборот, хочет показать миру, какой он сильный. Если говорить о нашем случае, здесь ближе второе. Дед Мороз вполне может показывать всем свою 'крутизну', так сказать. Если здесь этот случай, нередко он перетекает во вторую категорию — убийства на сексуальной почве. Убивая и насилуя жертвы, маньяк самоутверждается и показывает превосходство не столько над ними, а скорее, над обществом…

— Но, профессор, ни на одной жертве не найдено следов сексуального вмешательства, — перебил капитан.

— Это ни о чем не говорит, — затряс подбородком Мечников. — Во-первых, он может онанировать, глядя на них, во-вторых, он может, допустим, сразу после убийства заниматься сексом с подругой или с проституткой.

— Это интересно, профессор. Я сегодня же прикажу, чтобы всех девочек проверили и осведомились, не являлся ли к ним подозрительный субъект сразу после убийств.

— Если взять за основу эту версию, маньяк наверняка предпочтет доминировать в постели. Возможно, он будет просить женщину называть его властелином, или еще что-нибудь подобное. Но не факт, что он вступает в половую связь с женщинами за деньги. Вполне может быть, его самоутверждение проявляется в связи с одной единственной женщиной. Он может просто хотеть произвести на нее впечатление.

— Да, профессор, тут вы, может быть, и правы, но тогда почему он не убивает в течение года, а активируется только в канун праздников?

— Ну, он может убивать и в другое время, просто не в Ростове. И здесь, кстати, можно сделать еще одно…

— Ладно, обсудим это позднее. Что с третьим путем?

— Третья причина социальная. Этот человек не приемлет общество, потому что оно отвергает его и он, таким образом, мстит ему. В нашем случае эта причина тоже имеет место быть, так как маньяк убивает только более-менее обеспеченных людей. Он не опускается до простых обывателей и это может характеризовать его, как социопата.

— Так вы считаете, он сициопат? Но это не ново, профессор. Его называли шизофреником, сексуальным маньяком, мужчиной с Эдиповым комплексом, гомосексуалистом, уродом с комплексом неполноценности… я не помню точно, но вообще определений было много. Вот только это никак не помогло, профессор. Все, что вы сказали, это, конечно, интересно, но факты довольно банальны. Он убивает людей только в промежуток от католического Рождества до Нового Года. У него один и тот же подчерк, и нигде на земном шаре не убивают таким образом и в таких количествах в течение года. Он не оставляет улик, он страшно осторожен. Он иногда забирает один или два предмета из квартиры убитых и, скорее всего, потом их выкидывает. Он не насилует жертв и вообще не проявляет такого рода интереса к ним. Он убивает путем перерезания горла, хотя, не всегда, но в большинстве случаев. Иногда он рассаживает жертвы в довольно живописных позах, но никто не может провести аналогии с литературой, кино, театром, музеями и таким прочем. Он человек образованный, потому что в одной квартире было установлено, что он читал томик Шекспира. Он может быть как иностранец, так и русский. Все говорят, что он приезжий, но не дают никаких доказательств, так что он может оказаться и местным жителем. И, что самое главное, никто не может сказать, почему он это делает. Для нас узнать мотив — единственная возможность поймать его. Или можно ждать его ошибки, но прошло уже восемь лет, а он не сделал еще ни одной. Если вы, профессор, сможете дать мне мотив, и, что самое главное, убедите меня в том, что он верный, считайте, что вы спасли десятки жизней, а может даже сотни, и помогли отомстить за убитых.

Профессор слегка смутился после этой речи. До него только сейчас дошло, что он не первый и даже не сотый психолог, с которым беседовал этот милиционер.

— Я не могу сказать наверняка, какой у него мотив, — сказал Мечников после минутной паузы. — Однако я могу сказать вам, кем он не является, и сделать отсюда некоторые выводы.

— Говорите, профессор.