Инквизиция и кошка 2: Кровавая жатва

Я и Солая прошли в отдельный блок, который скрывался за дверью, завешенной толстой шкурой. Отопления там не было и в помине, благодаря чему в шкафах оставались свежие продукты для нарезки. Сильно охлаждённые, редкие для местности овощи, маринованные деликатесы, ну, и конечно же, мясо, сыры, хлеб. Мы быстро уложили на несколько тарелок и переговорили о Парисе. Сдаст или не сдаст? Если до сих пор за нами не пришли разъярённые хозяева, значит, парень счёл нужным умолчать о том, что знаком с тремя странными дамами. В итоге мы с отшельницей пришли к выводу, что действовать нужно будет в соответствии с ситуаций, и, по возможности, лучше без жертв и крови. Не зря же мы наряжались?

На самом деле я чувствовала себя без амулетов почти голой. Наверное от того, что до конца ещё не была уверена в собственных силах. Отшельница смогла подбодрить, пообещав, что если что-то уж совсем пойдёт не так, и нам с Марианной будет грозить опасность, всегда сможет сработать вариант разнести здесь всё в сажу и пепел. С чувством юмора у Солаи было туго, поэтому её слова я приняла за чистую правду. Опасаться нечего. Кого? Магов-слабосилков?

Неся в каждой руке по две тарелки, мы с инквизиторшей, широко улыбаясь, вышли из морозильника. В комнате отдыха воцарилось оживление. Раскрасневшаяся от смеха и алкоголя Марианна махнула нам рукой, приглашая составить компанию. Мы немного помялись, как и подобало прислуге, но послушались госпожу.

Если в нескольких словах, то это было очень приятное времяпровождение. Мужчины, видимо, истосковавшиеся по живому женскому общению, запоем слушали «столичные» рассказы прекрасной чернокудрой Мариэллы, пристойно шутили и сами расрывалиси себя как больших детей.

Вызывал опасения только Парис: он ходил бледной тенью, мечась между работниками в цеху и нами, часто стоял в стороне, смущённо улыбаясь, но так и не проронил ни слова.

Близился вечер. Мы успели и пообедать, и поужинать в гостеприимных стенах скрытой от посторонних глаз фабрике по производству мелких хозяйственных безделушек. Пару раз я спускалась во двор, хотелось найти хотя бы небольшую зацепку на курьера, которого должны были сегодня привести. Но тщётно.

Артель жила маленькой жизнью: рабочие таскали тюки и коробки, грузили тележки, принимали и отправляли товар. Складывалось ощущение, что ничего незаконного они не делают: обычные уставшие лица, промёрзшие руки и слегка охрипшие от холода голоса. И воздух. Умопомрачительно чистый, прозрачный, разжигающий аппетит.

— Вы что здесь делаете? — в темноте вечерних сумерек подкрался Парис, наконец решившись спросить, что происходит.

Я была поражена его выдержкой: с самого раннего утра и до позднего вечера он умудрился не проронить ни слова, наблюдая за нашим поведением. Я промолчала, а парня будто прорвало:

— Ты думаешь, я бы вас не узнал? Ваша стерва-госпожа ещё вчера была серой мышью с надменным взглядом, ты — с кошачьими ушами и длинным хвостом, а сейчас вы такие добренькие и любезные здесь… Что происходит, Рийзе?

Молчать смысла не было. Хоть внешность Солаи и послужила маркером узнавания, манерность Марианны и мои привычные кошачьи движения никуда не исчезли.

— Мне нужны курьеры Астрид, — спокойно потребовала я лишь потому, что не знала, как поступить в подобной ситуации.

Оправдываться? Просить, чтобы парень молчал? Умолять?

Парис некоторое время стоял молча, очевидно, понимая, в какие щи попали те, кто развлекался наверху.

— Сколько у меня времени? — деловито поинтересовался парень, бегая взглядом по территории артели.

— То есть, ты не можешь мне сейчас сказать, где они?

— Ты сама дура или меня считаешь круглым идиотом? — нервничая, вопросом на вопрос ответил Парис. — Ты думаешь, я не понимаю, зачем вы устроили здесь цирк со шлюхами?

Я оторопела от таких заявлений. Цирк со шлюхами… Какая пошлость!

— Не надо изображать аристократку, Рийзе, тебе до Мариэллы как до Луны пешком. Ты не ответила на вопрос: сколько осталось времени до того, как вы здесь всё разнесёте?

— С чего ты взял, что мы будем действовать настолько грубо? Хотели — давно бы всё с землёй сравняли, — и это была правда. И если в своих силах я и сомневалась, то Солая без доли зазрения совести снесёт всю артель, заодно и выкосит под корень всех её обитателей, вольных и невольных. — В твоих же интересах дать нам сведения.

— Я не могу сделать это здесь, — зашипел Парис. По нему было видно, что всё происходящее не с руки, но существуют какие-то неизвестные мне внутренние причины, по которым парнишка согласен идти на мировую.

В обществе великовозрастных дядек он казался помощником, но никак не мальчиком на побегушках. К нему обращались вежливо, но в то же время с видимым пренебрежением.

— Нам нужно место, чтобы уединиться, есть предложения?

Парис в задумчивости почесал затылок.

— Смотря для чего, — смущаясь, уставился на мою излишне пышную грудь он.

— Для того, чтобы подозрений не вызвать, — в очередной раз раздражаясь на типичную мужскую реакцию, ответила я.