Инквизиция и кошка 2: кровавая жатва

Снова громыхнуло. Мир в очередной раз потерял ориентиры. Ослепительно белый свет, сопровождающийся страшным гулом, заставил меня съёжиться ещё сильнее. Склянку на этот раз отбросило к границе леса, если делать выводы по хвойным иголкам, на которых покоилась ловушка. Я уже ничего не слышала. И без того приглушённые звуки сменились замкнутой тишиной непроницаемого стекла.

Это конец. В отдалении бились могущественные ведьмы, магессы высоких уровней Силы, а я была вынуждена находиться в стороне. И, возможно, это правильно. Не хотелось бы рисковать головой ради чужого благополучия.

Мелькали молнии, пространство заволакивало зелёным дымом, сизым, кровавым, полыхали бараки вместе с товарами, территорию накрывал всплеск противостояния Сил. Наконец, снова наступила тишина. Я ломала голову над тем, кто же победил. Вопреки моим догадкам на ночной лес опустилась непроницаемая тьма, пронизанная редкими голубыми сполохами магии стихий.

Через несколько часов стало чуть светлее, и я поняла, что ловушка лежит в том же самом месте, сверху присыпанная рыжими сосновыми иглами и прочим лесным мусором, едва пропускающими хмурый утренний свет.

Мысли тянулись совсем нехорошие. Меня забыли. Ни Агата, ни компаньонки не ходили по территории в поисках сосуда с заключенной в нем сущностью. Я осталась одна. Что ещё хуже — неизвестно, на чьей стороне оказалась правда. Или Сила. Лес вокруг как вымер, пронзительная тишина без посторонних шорохов стала моим спутником на ближайшую неделю.

Глава 41. В мире природы

Сначала меня охватил ужас. Свет сменялся тьмой, минуты, часы, сутки медленно сменяли друг друга в унисон моих мыслей. А что, если я здесь навсегда? Совсем навсегда? Даже год представлялся огромным отрезком времени. Наедине с самой собой и в ограниченном пространстве я медленно сходила с ума. Недоумение сменялось отрицанием, чтобы договориться с рассудком, приходилось себе врать, что это не навсегда, что когда-нибудь всё обязательно изменится. Но когда? Неизвестно.

Было бы ещё над чем думать. В перспективе тысячелетнего заточения рушились планы на будущую счастливую и не очень жизнь. На третью смену солнца и луны меня охватила ярость. Безудержная, всепоглощающая, она изгоняла из головы абсолютно все доводы, вытесняя их одним желанием: выбраться, разбить, избавиться от ловушки любой ценой. Обессиленное сознание померкло и я в первый раз за несколько суток заснула.

Никогда бы не подумала, что магической сущности требуется сон. Но тем не менее, когда я пришла в себя, снова стояла глубокая ночь. Эмоции сменились отупением и безразличием, я, смирившись с участью, сидела в колбе, лениво перебирая самые яркие моменты жизни, с горечью и усмешкой оглядываясь на будущие планы. Короткий отдых между ареной и практикой. Летние каникулы на задворках Империи в поместье старика, сложившего чин и отделавшегося от осточертевшего клейма пса справедливости. Теперь всё рассыпалось в пыль.

Первые сутки ещё тешила мысль, что, возможно, в поисках склянки кто-нибудь вернётся. Пусть даже Агата. Но с каждым часом, с каждой сменой периода суток надежда таяла.

Похоже, артель разнесена в щепы. Природа ещё не проснулась, снаружи её укрывала стойкая, плотная тишина. Чёрт бы побрал магессу Агату с её ловушками! Как можно было так безответственно отнестись к пленнику, к Сущности?! И действительно, оставила бы меня в сторожке, на столе, возможно, было бы хоть немного шансов на то, чтобы кто-нибудь меня нашёл. Хотя бы те же местные жители или случайно заблудшие в клоаку маги. Нет. У чёрта на рогах, да ещё и засыпанная лесным мусором.

В историях, которые рассказывал мне учитель Аарон, когда я ещё была совсем юной, он часто упоминал о могущественных джиннах и злых засланцах других миров, заточённых в такой же тюрьме. Формы темниц бывали разными, объединяло их только одно: предмет становилось невозможным сломать.

О, Боги, пошлите мне избавление! Я молилась и думала о тех моментах жизни, где поступала неправильно, где, смеясь, бегала по самому краю лезвия, взывала к добрым и злым Силам моего мира, к Покровителям и чёрному Злу. Всё было бесполезно.

На седьмой день я наконец увидела дневной свет во всём его великолепии. В этих суровых краях, едва сошёл снег, проснулись медоеды. Они, голодные и не особо дружелюбные, шарили по лесу в поисках хоть какой-нибудь пищи. После того, как закончилась битва, животные долго не подходили к опасной территории. И всё же любопытство взяло верх.