Инквизиция: Омнибус

По человеческим стандартам мы — необычная порода. Наш род есть наша жизнь и наша жизнь предречена. Мы добровольно отдаём её во имя Матери и так обеспечиваем себе место рядом с ней.

Если мы должны умереть, пусть мы умрём. Если должны страдать, мы будем страдать.

Небесная Матерь не умрёт. Никогда.

Она разбрасывает своё семя перед собой, предвестников её прибытия, посланцев своего божественного замысла. Она сеет. Она растит. Затем мужчина или женщина получают семя. Их друзья, их любимые, их коллеги; они бы назвали это «инфицированием», если бы узнали. Хозяин заражается.

Он или она теперь контагии, освящённые плотским семенем. Ещё пока люди — по большей части — но упрощённые. Очищенные желанием служить. Небесная Матка дарует своим носителям Цель — дар невозможный для истлевшего Бога-Падальщика.

Хозяин размножается. Он берёт женщину или она берёт мужчину. Они находятся во власти инстинктов и не могут даже надеяться понять, что их соединяет; они очищены простотой своих желаний. Плодиться. Размножаться. Рождать. Их дитя уже не человек.

О да, мы — необычная порода.

Мы — раса евгенического слияния. Наш мир — это мир смешения: объединение, купаж, смесь. Ни то и ни это, мы — божественные полукровки.

Гибриды, все.

Раздел 2 («Чтобы вы могли узнать нас») Примации: Клавикулус Матри

- Это был ты. Ты пригласил его сюда, не так ли? Я проверила записи передач.

— Я никогда и не пытался это скрыть. А мог бы.

Гхейту голоса казались искаженными. Просто одна из частей психического обмена, что заполнил комнату. Архимагус Джезахиль — первая среди маги Культа — гневно выпростала палец в сторону Магуса Крейсты, кусая свои бескровные губы. Единственная прядь чёрных волос, каскадом спадающая с её лысого черепа, скользнула по её плечам, покрытым изумрудно-зелёной мантией.

— Ты забываешься, Крейста. — Она яростно выплёвывала каждое слово. — Ты не имел права принимать такое решение.

— Я не забываюсь. — Голос Крейсты звучал спокойно и медленно. — Я просто боюсь что без моего вмешательства решение так никогда и не было бы принято.

— Что ты имеешь в виду?

Магус вздохнул и ссутулил плечи.

— Я имею в виду то, что неэффективность нашей работы болезненно очевидна. У меня нет ни времени, ни тяги к неподчинению, но… Я не буду мириться с сознательным невежеством. Совет закрывает глаза на наши неудачи, притворяется что их нет. Я не могу позволить этому продолжаться, архимагус. Я принял это решение чтобы помочь нам, а не подорвать вашу власть. Я такими штучками не занимаюсь.

Гхейт стараясь остаться незамеченным, притаился в противоположном конце кабинета своего хозяина, и, тщательно скрывая свой интерес, прислушивался к двум голосам. Маги стояли друг на против друга, их силуэты подсвечивались нездоровым светом от плюющейся угольной жаровни, установленной в углу.

Гхейт служил персональным помощником Крейсты с тех самых пор, как вышел из поры детства. Тем, что он питал больше уважения к личностям, составляющим Церковь, нежели к самой Церкви как организации, он был обязан по большей части своему хозяину. Высохший старик был нетипично прагматичным примации, желающим видеть в своих воспитанниках ум и образованность в той же мере, что и жестокую агрессивность. В любом другом малигнаци семя творческого ума было глубоко похоронено, заменённое беспрекословным подчинением целям общества, ведомого псионическими волнами Совета.