Инна Гулая и Геннадий Шпаликов

«Дорогая Кира, только что я видел твою картину в Болшеве, и пишу сразу, чтоб слова уважения и гордости за эту прекрасную работу были первыми словами.

Я плакал, смеялся, грустил, немел, обалдевал, веселился, — это прекрасная работа во всех отношениях, я даже не хочу говорить, — в каких, — это настоящее дело, — ты видна во всем, — я узнавал все, что волнует тебя, тревожит, бесит, — узнавал тебя, — это, а уж как это знаю! — жутко трудно, беззащитно получается в каких-то богом избранных случаях.

Конечно, я рад за Наташу (Рязанцеву — автора сценария фильма. — Л.П.), за всех нас, за Шарко (актриса БДТ. — Л.П.), за идею вам работать вместе. Ах, Кира, господи, — это все огромная твоя победа, — мне все в этой картине нравится, даже то, что и не должно б нравиться, но я понимаю, что такая работа, — она не из частностей, из общего, из необъяснимостей и волшебства… Кира, Кира, какая ты умница, и как хорошо, счастливо, разумно, благородно ты живешь.

Там, — сразу после просмотра, все чего-то громко говорили, какие-то разные — общие слова, полуслова, — бред. Я ушел…

Вот так, милая, дорогая, прекрасная Кира Муратова, — замечательный художник, мастер, — и никого не слушай, — совет общий, но верный: никого.

Обнимаю тебя, поздравляю, заклинаю беречь себя, не печалиться, — вести разгульный образ жизни и на все глядеть весело! А остальное, — наплевать. Остальное — все при тебе, умница!

Гена».

Шпаликов радовался за своих друзей, а самому ему жизнь все меньше и меньше приносила радости.

«Я всегда думаю, что все еще будет. Ничего не будет, это неправда. Где оно, мое большое спокойствие к малым делам, — пишет он в дневнике, — равнодушное и веселое выражение лица? Его нет… Меня пугает равнодушие времени и чужие люди, чем дальше, тем больше чужих, и некому поклониться и не с кем быть. Велика Россия, а позвонить некому. Я понимаю, что это заблуждение, но совершенно искреннее. Я не знаю, зачем жить дальше».

В трудные моменты жизни человек находит опору прежде всего в семье, в своих любимых и близких. Стены родного дома защищают его от бед и жизненных бурь. Недаром говорят: счастлив тот, кто счастлив в семье.

Виктор, герой фильма «Долгая счастливая жизнь», говорит, как бы озвучивая мысли Шпаликова, что это серьезно и очень важно найти человека, с которым можно пройти всю жизнь, и что он такого человека нашел — Лену.

Это — в кино. А в дневнике Шпаликов пишет:

«Бездомные завидуют тем, у кого есть дом, а те завидуют бездомным, потому что им кажется, что проще и веселее не иметь никакого дома, никаких обязанностей ни перед кем, а я не знаю, кому я завидую. Я не завидую простому счастью — идиотская мысль: как будто есть еще и сложное счастье, но мне было тепло сидеть несколько вечеров в счастливом, простом доме, который, наверное, не такой уж безупречно счастливый, но все-таки больше, чем другие, больше, чем мы, — мы ничего не сделали, чтобы жить вместе, держась друг друга… Так не получается, не выходит почти ни у кого.

…Я уже как-то думал, стоя 1 января в отвратительном состоянии рано утром на платформе Яуза, что, может быть, мы зря ищем кого-нибудь, чтобы все время быть рядом, может быть, следует на это плюнуть, потому что жизнь опровергает все самые лучшие душевные союзы, а еще чаще они сами распадаются…»

«Вздохом в чистое поле я себя отпущу…»