Инна, волшебница

Само собой, Саша Песков сразу повернулся к Векслеру, ожидая его комментариев. Но Бориса уже не было, - когда он успел уйти, этого Саша Песков и не заметил. И поэту Саше Пескову, - а возможно, не только ему, стало грустно, к нему, и правда, нечто прикоснулось, больше и глубже слов, и теперь Саша Песков сидел, мало что слыша вокруг, погрузившись в переживание произошедшего. Когда он вышел из этого бессловного мечтания ни о чем, мысли его повернули на стихи, и Саша вдруг понял Векслера. Конечно же, все было неправильно. Не могло так быть, чтобы собралось столько совсем разных людей, пусть даже они все любили стихи, и чтоб все могли услышать и принять в одно время столько разных стихотворений, да ещё прочтенных по-разному и разными людьми, да ещё если в чтении этом нет силы - и чтобы из всего этого возникло вдруг нечто чудесное, нечто настоящее, нечто от той, последней, неотменяемой правды, которую и назвать не знаешь как. Так не бывает, не так оно бывает, не может так быть. Меж тем, все происходило, как если бы оно было настоящим, - ну, ещё бы - ведь были собраны все составные - налицо были и стихотворцы, и публика, и чтение стихов, и их слушание, и хлопанье ладоней, и все выглядело так, как положено было выглядеть, да вот только не несло прикосновения, Тайны, Того окончательного и подлинного Того, чему нет имени и что не подделать. Все это походило на добросовестную имитацию, как если бы дикари, побывав в цивилизованном мире, смастерили из деревяшек подобия телефонов, раскрасили их в точности как настоящие, а потом сидели с трубками, прижатыми к ушам, и это считалось бы не игрой, а настоящим разговором по телефону - и причем, несведущий наблюдатель со стороны вполне мог бы и обмануться. А меж тем, никакая ложь не сходит с рук просто так, и этот обман и самообман тоже был совсем не бесплатен - многие ведь так и оставались в заблуждении, что вот это все и есть стихи и их чтение, что это так и устраивается и другим не бывает, - и вело оно, конечно же, лишь к разочарованию в поэзии и неверию в то, что вообще возможно, бывает вот это самое То, Чудесное, Тайна, и что она открыта прикосновению. "А может быть, - разворачивалась в голове Саши Пескова, - именно за тем-то все и устраивается, чтобы приучить всех к мысли, что искусство это вот такая тягомотина, а никакой Тайны и вовсе нет, может, поэтому так и успевает в нем Гера Юриков и..." Но тут объявили перерыв, и Саша Песков пошел из зала поискать Борю Векслера.

В фойе он наткнулся на Геру Юрикова, увидев Сашу, тот как-то настороженно помрачнел и, потянув за руку, повел Хлудова куда-то прочь, будто Саша Песков покушался на его приятеля и мог доставить какую-то неприятность. Но Саша Песков и не думал набиваться на знакомство, ему уже вообще было как-то не до литературы - Векслер задал ему загадку поинтересней. Но Векслера он не нашел, зато его остановил Сироткин:

- Паренек, а ты чего сюда приперся? Ты поэт?

Вопрос был из тех, что на засыпку. Когда его спрашивали об этом те, кто сам не писал, то, как убедился Саша Песков, бесполезно было объяснять, что он попросту иногда пишет стихи, не загадывая, поэт он или писатель или кто там еще. Проще было согласиться на ярлычок, а ещё лучше было и вовсе не показывать эту сторону своей жизни. С другой же стороны, называться поэтом установилось за неприличие среди пишущих, "поэт" негласно означало "великий поэт" - "настоящий", из когорты Имен с большой буквы, а то есть, называться поэтом было незаконно, нелегально, на это требовалось разрешение, которое выдавало общественное мнение с подачи литературного начальства. И Саша Песков отделался шуткой:

- На этот вопрос, гражданин Гадюкин, я вам никогда не отвечу!

Сироткин ухмыльнулся:

- Меня зовут Сироткин. Векслер говорил, ты рядом со мной живешь?

Саша Песков назвал адрес, и выяснилось, что это через пару домов от Сироткина.

- Слушай, поможешь железо дотащить? - Саша Сироткин имел в виду синтезатор и ещё кое-какую рухлядь, что он предоставил Планкину.

- А Планкин?

- Да он кирять остается, а мне бы это все с утра на работу вернуть. Поболтаем, ну?

Саша Песков не возражал - к тому же, он подумал, что может быть, этот чудаковатый парень тоже что-то может ему рассказать - похоже, он был с Векслером два сапога пара.