Иннокентий Анненский

Творящий дух и жизни случай
В тебе мучительно слиты,
И меж намеков красоты
Нет утонченней и летучей…

В пустыне мира зыбко-жгучей,

Где мир – мираж, влюбилась ты
В неразрешенность разнозвучий
И в беспокойные цветы.

Неощутима и незрима,

Ты нас томишь, боготворима,
В просветы бледные сквозя,

Так неотвязно, неотдумно,

Что, полюбив тебя, нельзя
Не полюбить тебя безумно.

Миг

Столько хочется сказать,
Столько б сердце услыхало,
Но лучам не пронизать
Частых перьев опахала, —

И от листьев точно сеть

На песке толкутся тени…
Всё, – но только не глядеть
В том, упавший на колени.

Чу… над самой головой

Из листвы вспорхнула птица:
Миг ушел – еще живой,
Но ему уж не светиться.

Завещание

Вале Хмара-Барщевскому

Где б ты ни стал на корабле,
У мачты иль кормила,
Всегда служи своей земле:
Она тебя вскормила.

Неровен наш и труден путь —

В волнах иль по ухабам —
Будь выносли́в, отважен будь,
Но не кичись над слабым.

Не отступай, коль принял бой,

Платиться – так за дело, —
А если петь – так птицей пой
Свободно, звонко, смело.

На полотне

Платки измятые у глаз и губ храня,
Вдова с сиротами в потемках затаилась.
Одна старуха мать у яркого огня:
Должно быть, с кладбища, иззябнув, воротилась.

В лице от холода сквозь тонкие мешки

Смесились сизые и пурпурные краски,
И с анкилозами на пальцах две руки
Безвольно отданы камина жгучей ласке.

Два дня тому назад средь несказанных мук

У сына сердце здесь метаться перестало,
Но мать не плачет – нет, в сведенных кистях рук
Сознанье – надо жить во что бы то ни стало.

К портрету Достоевского

В нем Совесть сделалась пророком и поэтом,
И Карамазовы и бесы жили в нем, —
Но что для нас теперь сияет мягким светом,
То было для него мучительным огнем.

К портрету

Тоска глядеть, как сходит глянец с благ,
И знать, что всё ж вконец не опротивят,
Но горе тем, кто слышит, как в словах
Заигранные клавиши фальшивят.

Майская гроза

Среди полуденной истомы
Покрылась ватой бирюза…
Люблю сквозь первые симптомы
Тебя угадывать, гроза…

На пыльный путь ракиты гнутся,

Стал ярче спешный звон подков,
Нет-нет – и печи распахнутся
Средь потемневших облаков.

А вот и вихрь, и помутненье,

И духота, и сизый пар…
Минута – с неба наводненье,
Еще минута – там пожар.

И из угла моей кибитки

В туманной сетке дождевой
Я вижу только лоск накидки
Да черный шлык над головой.

Но вот уж тучи будто выше,

Пробились жаркие лучи,
И мягко прыгают по крыше
Златые капли, как мячи.

И тех уж нет… В огне лазури

Закинут за спину один,
Воспоминаньем майской бури
Дымится черный виксатин.

Когда бы бури пролетали

И все так быстро и светло…
Но не умчит к лазурной дали
Грозой разбитое крыло.