Иннокентий (СИ)

— Ты гляди! Наш умный мальчик из деревни. Прямо Ломоносов. Далеко пойдешь!

— Сомневаешься?

Девушки стала серьезной буквально на миг:

— Абсолютно нет. Ты не от мира сего и потому с тобой интересно, Кеша. И откуда только такие и берутся?

«Из Заволжска!»

Оборудование фотосалона «Юпитер» для семидесятых было на высоте. Новое помещение, современная аппаратура, задники, фоны. Свет висит на потолочном креплении, поэтому его очень удобно двигать в любом направлении. Даже в будущем такое устройство было весьма дорогим удовольствием. Зато можно сделать оригинальный световой рисунок.

— Ты скоро?

— Сиди не двигайся! Опять мех упал.

Анжела сидела на высоком барном стуле в лифчике, все остальное прикрывалось принесенными заранее мехами. Неизвестно, где она столько их взяла, но смотрелось это здорово. Хотя на рекламу фотосалона пойти не могло.

«Пошло и буржуазно!»

Хотя безумно сексуально. Или плюнуть на все? До закрытия еще полчаса. Но все привыкли, что Васечкин постоянно задерживается. Дверь в зал Кеша запер, но Алена может запросто накатать заяву директору на порочное поведение их фотографа. А с Абрамом Савельевичем отношения портить не хотелось. Он и так закрывал глаза на многочисленные и не всегда законные гешефты Иннокентия. Ладно, подождем вечера.

— Вот так, взгляд сюда. Эротичней. Губки! Как я тебя учил!

Приходиться все показывать самому. Тик-тока в 75 нет. Анжела смеется. Мех падает, обнажая лифчик персикового цвета. Эх, чертовка, до чего же хороша!

— Кееееша, прекрааатиии…

— Все. Это авансом. Замерла.

«Салют» установлен на штативе, на громоздком фотоаппарате стоит портретный объектив Вега-28. Васечкин пытался снимать портреты на студийный ФКП, но быстро понял, что это не его. Да и один листовой кадр влетал в копеечку, используя даже пленку 13 на 18. В «Салюте» в пленке было 12 кадров 6 на 6. Хватило бы и одной, но когда еще получится вот так собраться? Потому они продолжили фотосессию уже в другом образе. Закончат где-то через час. Ничего, завтра у него вторая смена. Придет пораньше, проявит пленки, а вечером напечатает. Он уже может позволить себе такси. А это уже прорыв вперед.

«Как потопаешь, так и полопаешь!»

Глава 27

Решения XXV съезда в жизнь!

— Ваасечкин!

«И почему я не удивлен?»

Кеша остановился в коридоре редакции, поджидая суматошную Ирину Владимировну. Догонявшая его Ириночка подвизалась на стезе ответственного секретаря, и потому ей до всего было дело. Но начала она с совсем не с той фразы, что можно было ожидать:

— У тебя опять обновка?

Все-таки женщины предельно внимательны к чужой одежде, и потому коричневая финская дубленка привлекла к себе интерес. Пальто Юговское Кеша продал, да еще с выгодой, не пришлось оно ему по вкусу. В дубленке было пусть и не так удобно, но зато тепло. Да и к обладателям подобной одежды относились иначе. Это как «Мерс» или «Ауди» в будущем. По одёжке встречают.

— Оказией купил.

— Знаем мы твои оказии.

«Вот до всего у нее есть дело!»

Наверное, в любом большом коллективе случались подобные личности. Даже в ЖЭКе номер 8 имелась Нина Петровна, возглавлявшая профком и постоянно лезшая в чужие дела. Досужее любопытство и попытка доминировать на чужом поле превращала их в весьма докучливых людей. В будущем к таким личностям прикрепилось меткое название — Токсичные. В Союзе — это уважаемые начальством активистки. Так и живем.

— Ирина, ты что хотела?

Секретарь ожидаемо скуксилась. Не любила, когда её называли без отчества. Так еще рангом и возрастом не вышла. Иннокентий сразу поставил на место великовозрастную пигалицу, пробившуюся в газету по блату. Пусть на других отыгрывается, а он креатура горкома. Человек оттуда!

— Тебя Изольдин очень, очень сильно искал, — обидчиво пискнула широкоскулая и курносая барышня, мнящая себя записной красавицей.

— И чего ему надо?

— Снимки с новой постановки театра. Посвященной двадцать пятому съезду партии.

Васечкин внутренне взвыл. Чего они так все носятся с этим проклятым съездом? Он уже раз двадцать сбегал на предприятия, учебные заведения, где проводились мероприятия, приуроченные к открытию важнейшего события пятилетки. Это уже здорово смахивает на некое языческое поклонение. Шумеры, а не люди века НТР! Даже среди знакомых ему по той жизни сектантов не было подобного пиетета и преклонения к своим идолам. Вся эта партийная суета временами напоминала суицидный бред.

«Пропади он все пропадом!»

— Я же предупредил его вчера, что у меня новогодний чёс. Вы не забываете, что у меня есть основанная работа? А у вас я внештатником.

— Иннокентий, а ты сам не забыл, что у нас газета горкома партии и это поручение от его имени.