Innominatum. Неназываемое

— Если человек родился рабом, — возразил Регги, — то как можно предъявлять к нему требование, чтобы он отказался? Он ведь не имеет понятия ни о какой свободе.

Снорк принял очень серьезный вид, поднял вверх ладонь и стал вдруг похож не на филиппинского боевика (каковым являлся), а на китайского даоса.

— Оставим тех, кто родился уже в Авалоне, на Долаке. Но, те рабы, которым сейчас примерно 40 лет, родились в деревнях Бенгалии, и выросли лично свободными.

— Слушай, Снорк, где ты видел в Бенгалии свободу? — снова возразил гаваец.

— Но, — ответил тот, — ты же не будешь спорить, что любой бенгальский фермер может уехать из своей деревни, и из страны. Никто его не станет держать силой. Так вот: эти бенгальцы едут в самые дерьмовые места, на самую черную работу, к работодателям, которые не считают их за людей. Они унтерменши, вроде зверьков-леммингов, сначала плодятся в несметном количестве, а потом толпой бегут искать еду по такому пути, на котором не надо думать. Эти побежали в Авалон, попали в рабство, получают корм и плодятся на радость лордам-плантаторам. После заката мы поедем в деревню рабов на рекогносцировку, и ты сам сможешь оценить скорость бридинга по доле беременных и кормящих женщин в этом стаде. Они получили то, к чему стремились.

— По-моему, — сказал Регги, — Ты их за что-то очень не любишь.

— Да, — лаконично подтвердил Снорк.

— Ясно. Тогда я не буду с тобой спорить на эту тему, а просто спрошу: что твоя команда планирует делать с этими бенгальцами в ходе продвижения нашего общего бизнеса?

— Ничего не планирует. Пусть индонезийская полиция депортирует это стадо обратно в Бенгалию. Так будет удобнее и туземцам, и нам, и полиции, которая, сделав это, сможет отрапортовать своему правительству, что закрыла хотя бы один вопрос.

Гаваец прожевал еще ложку бататов с мясом и равнодушно пожал плечами.

— ОК. Будем исходить из этого. А как планируются отношения с племенами туземцев?

— Очень просто. Они хозяева этой земли. Мы их друзья. Есть еще индонезийцы, но это проблема, которую мы будем решать не сегодня и не завтра.

— ОК, — повторил Регги, — мы друзья туземцев. Но мы собираемся втянуть их в войну с лордами-плантаторами, а войны не бывает без материальных и людских потерь.

— Мы не будем втягивать туземцев в войну, — отозвался Снорк, — мы им поможем, когда нападет Авалон. Рыцарские завоевательные походы неизбежны, как учит история. Мы знаем даже, когда и против кого будет поход, и что является формальным поводом.

— И что же?

— Выпас свиней из поселка Наэне на маковых плантациях в поместье Эссом, на западе Авалона. Сейчас лорд-плантатор готовится наказать туземцев Наэне в рыцарском стиле: поселок сжечь, а туземцев частично перебить, а частично обратить в рабство. Конечно, рыцарь не упустит и возможность поохотиться на туземцев, разбегающихся по лесу.

— Ясно, — Регги кивнул, — а ваша команда будет участвовать, я правильно понял?

— Да, — подтвердил Снорк.

— Мы тоже будем участвовать, — добавила Хэп, разливая в кружки ароматный чай.

— Вы, это кто? — спросил Регги, глядя на молодую туземку.

— Мы, дони, люди Долака, — спокойно ответила она, — Конг Ксет, который слышит, как разговаривают звезды, узнал, что пришло время.

— Конг Ксет, это холо, шаман, — пояснил филиппинец.

— Холо-арэ, — педантично поправила туземка, — шаман и вождь.

— Да, Хэп, ты права. У политиков это называется «национальный лидер».

— Мы не политики, — туземка чуть заметно улыбнулась, — мы дони, и у нас свои слова.

— А когда произойдет налет на Наэне? — поинтересовался Регги.

— Чуть меньше, чем через декаду, — сказал Снорк, и тут же спросил, — ты с нами?

— Ну… Если вам нужен еще один парень, умеющий держать пушку, то почему нет?

— Нам нужен, — подтвердила Хэп, — мы тебя приглашаем на охоту.

— ОК, мы договорились. Я присоединяюсь.

— Тогда, давай подберем тебе оружие, — сказал Снорк, повернулся и крикнул, — Кйер, подойди к оружейному блоку! У тебя лучше получается инструктировать по технике!

Кйер оказалась темнокожей девушкой, изящной и миниатюрной. Сначала Регги даже принял ее за девочку-малолетку, а она заметила его удивление.

— Не делай большие глаза, амиго. Просто, я этническая аэта.

— Аэта? Филиппинская… Э…

— …Негритоска, — договорила она, и обаятельно оскалилась, — в Америке слово «негр» неполиткорректно, и «негритос», видимо, тоже. Но, что делать, если политики еще не придумали, как нас называть в соответствии с… Мм…

— …С Всеобщей Декларацией Прав Человека! — торжественно подсказал подошедший молодой мужчина, похожий на скандинава: загорелый, но совершенно беловолосый.

— Это капитан Йовик, — пояснила Кйер, — он почти философ.

— Привет, — сказал капитан-скандинав, протягивая Регги мощную лапу, — Хороший тут интернационал получается. Ты гаваец или ямаец?

— Гаваец, — ответил Регги, пожимая ему руку, — Три мои растаманские косички, это для красоты. В смысле, мне так нравится. И вообще, я балдею от музыки Боба Марли.