Инноваторы. Как несколько гениев, хакеров и гиков совершили цифровую революцию

Фельзенштейн любил уединяться в подвале и играть с электротехникой, так он избегал общения с задирой — старшим братом и сводной сестрой, удочеренной его родителями. С тех самых пор он верил, что электронные устройства способны дать человеку больше свободы: «Инновации в сфере электроники могли подарить нам общение вне семьи с ее иерархией, о чем я так мечтал»^[655]. Он поступил на заочные курсы — записавшимся высылали учебные материалы и оборудование для экспериментов, а также купил руководства по сборке и ремонту радио и транзисторы за 99 центов, чтобы научиться делать разводку компонентов по нарисованным схемам. Фельзенштейн был из тех программистов, кто вырос, собирая электронные устройства из наборов Heathkit, на радиоконструкторах, и потому беспокоился, что новые устройства продаются полностью запаянными и подростки не могут заглянуть внутрь[656]. «Я понял азы электроники, копаясь в старых радиоприемниках. Они легко открывались, так как подразумевалось, что каждый сам может их ремонтировать»^[657].

Политическая жилка и интерес к технике дали о себе знать — Фельзенштейн полюбил научную фантастику, особенно книги Роберта Хайнлайна. Его вдохновлял популярный в этом жанре сюжет, который нравился многим геймерам и компьютерным фанатам, также повлиявшим на становление киберкультуры. Это была история о герое-хакере, который использует свою IT-магию, чтобы свергнуть зловещее правительство.

В 1963 году, в разгар протестов против войны во Вьетнаме, Фельзенштейн поступил в Беркли, чтобы выучиться на инженера-электротехника. В Калифорнии он первым делом присоединился к демонстрации против приезда высокопоставленных гостей из Южного Вьетнама. Мероприятие затянулось, и ему пришлось брать такси, чтобы успеть на занятия по химии.

Обучение в Беркли стоило недешево, и Фельзенштейн устроился на программу «Учись и работай», откуда попал в проект НАСА и уехал на авиабазу ВВС США «Эдвардс». Однако руководству стало известно о коммунистических взглядах его родителей, и ему пришлось уволиться. Он позвонил отцу, чтобы узнать правду, но тот отказался обсуждать это по телефону^[658].

«Не встревай куда не следует, сынок, и без проблем получишь свою работу обратно», — советовал ему один офицер ВВС, однако чего Фельзенштейн не умел, так это подчиняться. Инцидент с увольнением усложнил его отношения с властями. Вернувшись обратно в кампус в октябре 1964 года, он застал зарождение Движения за свободу слова и, подобно тому герою из научной фантастики, решил применить свои знания на благо революции. «Мы искали „мирное оружие“, и меня вдруг осенило, что лучший ненасильственный метод борьбы — свободное общение и обмен информацией»^[659].

Однажды пошел слух, что полиция окружила кампус, и кто-то крикнул Фельзенштейну: «Скорее! Собери нам радио на полицейской волне!» По щелчку такое не сделаешь, но после этого случая он осознал, что пора использовать технологии ради общественного блага^[660].

Главное, что он усвоил: кратчайший путь к свободе от крупных организаций — это создание новых способов и сетей связи. Фельзенштейн также понял, что именно это лежало в основе Движения за свободу слова, которое выступало за прямое общение между людьми, без посредников и контроля сверху, без ниспосланных указаний, в какие группы и сообщества людям объединяться. Эта идея легла в основу протеста против корпораций и властей, которые диктовали людям, как им жить^[661].

Фельзенштейн начал искать способ структурирования информации, который бы упростил общение между людьми. Сначала он печатал информационные письма своего студенческого кооператива, а затем стал писать для еженедельной неофициальной газеты Berkeley Barb. В редакции его не без иронии прозвали «военным корреспондентом», поскольку он подготовил материал о десантном корабле-доке (по-английски — landing ship dock, сокращенно LSD) и саркастично прошелся по аббревиатуре LSD. Фельзенштейн надеялся, что пресса станет тем новым средством коммуникации, которое объединит людей, но он увидел, как СМИ «постепенно превращаются в коммерческие развлекательные проекты»^[662], и охладел к этой идее. Он также изобрел громкоговоритель с многосвязной сетью входов, чтобы аудитория могла общаться с оратором или преподавателем. Ему нравилось, что у такой системы не было центрального узла или контроллера, это напоминало структуру интернета и позволяло каждому высказать свое мнение^[663].

Фельзенштейн считал, что будущее будет зависеть от различий между вещательными СМИ, например телевидением, которые «предлагают одну версию происходящего и не особо интересуются мнением аудитории», и невещательными, где «каждый человек может слушать других и высказываться сам». Он верил, что компьютерные сети позволят людям взять бразды правления в свои руки и самим распоряжаться своими жизнями^[664].