Инобытие: жизнь по ту сторону смерти

“В жизни я никогда не подумал бы, что так просто и прекрасно расстанусь со своей жизнью и не буду судорожно за нее цепляться. Причиной того, что мы так сильно держимся за жизнь, является полное отсутствие знаний о смерти…

Благодаря несчастному случаю мне не пришлось переживать изматывающую борьбу за жизнь. Вследствие шока мое сознание, мое астральное тело, моя душа и мой дух внезапно покинули мою материальную оболочку. Я почувствовал себя сильно облегченным и нашел это состояние пре красным, естественным, космическим: я чувствовал себя освобожденным, моим главным чувством было: “Наконец я освободился!” Я думал, не испытывая никакого страха: “Я счастлив, что наконец умер”. С некоторым любопытством я ждал, что же случится дальше. Я был счастлив, напряжен и любопытен, как ребенок перед Рождеством”.

В дальнейшем Янкович ощутил, что он парит над местом катастрофы, и услышал прекрасные звуки музыки.

“Божественный мир и еще невероятная гармония наполнили мое сознание! Я был бесконечно счастлив и свободен от каких либо проблем. Я был один, никакие земные понятия (родители, жена, дети, друзья или враги) не нарушали мой божественный покой. Я был, как говорится, совершенно одинок и находился в состоянии никогда ранее не переживаемой гармонии… Я воспарял вверх, все ближе к свету”.

Потрясали краски — бриллиантовые, кристально-прозрачные и светящиеся. Янкович впоследствии неоднократно пытался по памяти восстановить их при помощи живописи на стекле. Это позволило ему хоть как-то зафиксировать сияние необычных, пронизанных светом красок, увиденных им в астральном мире.

Второе запомнившееся Янковичу впечатление — это наблюдение событий собственной смерти. Он помнит, как парил над местом катастрофы, наблюдая свое искалеченное тело и всю мизансцену. Он видел небольшого, крепкого мужчину, пытающегося возвратить его тело к жизни. Он слышал и понимал, что говорили люди между собой. Собственно, он не мог слышать их в привычном для нас понятии этого слова, так как он находился вверху, а его тело находилось внизу, на земле. Но тем не менее он воспринимал разговоры людей и даже их мысли, вероятно, посредством какой-то неизвестной нам возможности передачи мысли на расстоянии.

Янкович видел, как врач деревянной палочкой широко раздвинул его рот и извлек из него осколок стекла. Он видел работу реаниматора, он каким-то образом узнал о своих многочисленных переломах. Он видел, как врач-реаниматор, поняв, что у пациента сломаны ребра, отказался от мысли приступить к массажу сердца и, встав с колен, сказал: “Все, ничего больше сделать нельзя, он умер”.

“Мне хотелось крикнуть им: Алло! Я здесь, оставьте мое тело в покое, я живу. Я чувствую себя превосходно… Но они не понимали моих мыслей, а я не мог выдавить из себя ни звука, так как там, наверху, у меня не было ни рта, ни горла”.

Потом Янкович стал переживать собственную жизнь с самого момента своего рождения. Оценку давали его душа и совесть. Этот суд, а точнее самосуд, проходил, к его удивлению, совсем не по тем критериям, которыми мы, живущие, обычно оцениваем свои поступки и мысли.

“Плохое или хорошее, — пишет Янкович, — оценивалось на Той Стороне совершенно в другом масштабе — масштабе Абсолюта, не ограниченном ни моделями мышления, ни формулировками и интерпретациями земного произвола… Мне стало понятным, что там, наверху, не существует никакой модели соответствия, а только общий космический закон любви. Трудность состоит в том, что мы не можем это понять и сформулировать…

Вторым странным феноменом было то, что все поступки и мысли, осужденные как негативные, в этом абсолютном масштабе… сразу исчезали. Оставались только те сцены, во время демонстрации которых я и все невидимые и неопределенные мною зрители чувствовали себя счастливыми; где гармония царствовала не только во мне, но и во всем окружающем меня пространстве, и где все участники позитивно относились к моим действиям. Мне кажется, что это было проявление божественного принципа всеобъемлющей любви, предполагающего прощение и посвящение во асе только хорошее, в безграничный позитивизм. Мы стремимся подняться вверх — в мир, где действует этот принцип, чтобы освободить человеческое сознание от всех дисгармоничных мыслей и поступков и помочь умершему наконец соединиться с этим миром.

После этого фантастического… просмотра моей жизни был подведен окончательный итог, который формулировался мной самим”.

Как описывает Янкович, после завершения этого переживания свет счастья переполнил и пронзил его душу, зазвучала музыка как в четырех-пяти, или более многомерной стереофонической установке, все было светом, музыкой, все было вибрацией.

При этом вибрации его души и сознания начинали соответствовать амплитуде этих гармонических колебаний. Он чувствовал себя все более счастливым, его сознание вибрировало все быстрее и чрезвычайно разрасталось в этом новом измерении.