Иное…

Ну, а там… выше бровей, ничего не было. Вернее там находилась огромная дыра, будто котловина с рваными краями кожи, наполовину сломанными кривыми кусками костей… словом с наполовину снесенным черепом и развалившимся на несколько мелких частей кроваво– алым мозгом плавающем внутри этого красного бульона. Казалось, верхушку головы у мужчины вырвали, прямо-таки выдрали и не просто верхушку вместе с затылком и темечком, а прихватив еще и кусок лба. Куски плоти, мозга и покрытых кровью остатков волос облепили голову со всех сторон так, что было непонятно есть ли у мужчины уши, или они тоже отсутствуют. Обильно текущая кровь из этой дыры, все время заливала ему глаза, нос, щеки, затекала в рот, сочилась вниз, а потому и шея, и футболка и даже покрытые густыми волосами руки мужчины, были напитаны ею и даже вроде как сменили цвет.

– Чё, рот раззявила, – сердито сказал мужчина и махнул головой вперед при этом внутри его раскрытой башки, словно в кастрюле, поставленной на плиту подскочив, плюхнулись его мозги в кроваво-алом бульоне. – Давай, шагай… Нечего народ сдерживать.

– Проходите, – пролепетала я, испуганно глядя на выпрыгивающий бульон и вжалась в стену, не понимая, почему никак не могу нащупать проход в помещение.

– Нет, дорогушечка, пройти я не могу. Только за тобой следом… Видишь тут больно тесно, не разойтись нам, – продолжил он все тем же выныривающим из глубин булькающего бульона голосом. – Чё… дура… стоишь глаза вытаращила… Не поняла, чё ли, шагать ты должна, – уже совсем по злому крикнул он и уголки его губ опустились вниз так, что лицо его мгновенно стало жутким и страшным.

Увидев эту чудовищную голову, эти изогнувшиеся губы и заливаемые кровью глаза, я испугалась еще сильней, вздрогнула всем телом и принялась оглядываться в поисках двери, и комнаты. Однако не позади меня, ни с правого, ни с левого бока не было ни комнаты, ни той самой стеклянной двери.

Мужчина, увидев мой перепуганный взгляд и бесполезные поиски чего-то, тотчас шагнул ко мне, и, протянув навстречу свою огромную кровавую руку, пребольно схватил меня за мокрые волосы так, что я от неожиданности вскрикнула. И все в той же грубой форме оттянул от стены, и, поставив перед собой, пнул меня прямо в мой маленький, мокрый зад.

– Ах…! – воскликнула я и хотела было возмутиться этому хамству и этой грубости, да, пролетев, а вернее пробежав несколько шагов вперед и резко остановившись, обернулась.

Но стоило мне обернуться, как я увидела приближающегося ко мне и злобно кривящегося, без остановки утирающего лицо от крови, половинчатого мужчину, из-за спины его выглядывала, с не менее злобным лицом, женщина со свернутой, покосившейся на бок головой цвета переспелой сливы.

И тогда я, чтобы ни в коем случае не получить очередного, очень даже болезненного пинка от него, а может и от нее… быстро… быстро побежала вперед, в надежде убежать от этих мрачных, злобных и уродливых самоубийц. Убежать и непременно найти здесь старшего… главного… чтобы все выяснить и пожаловаться ему на творимые бесчинства.

Я бежала очень резво, громко топая босыми ногами по полу, успевая замечать лишь мелькающие искореженные болью и страхом лица людей, идущих мне навстречу. Однако пробежав совсем немного, я была вынуждена остановиться, потому что догнала идущих впереди меня людей, в частности какого-то распухшего старика, одетого в непривлекательные, серые лохмотья с которого обильно стекала вода на пол, просачиваясь сквозь вещи и кожу его тела. Он шел, тяжело и неуклюже ступая своими полноватыми, короткими ногами, судорожно вздрагивал всем телом и покачивался из стороны в сторону. Волос на голове у старика почти не было, а из этой вспухшей сероватой поверхности, гладкой и, точно налитой изнутри водой выглядывали коренастые, зеленоватые ости растения на оные было, очень даже, противно смотреть. А все потому, что и голова, и ости напоминали степь с поднимающимися из-под земли ростками ковыля.

Когда я с бега перешла на шаг, то старик, наверно услышав мое громкое шлепанье босых ног по полу или порывистое дыхание, повернул голову и презрительно посмотрел на меня, окинув взглядом с головы до ног. А я увидела его опухшее сине-красное лицо пропойцы-утопленника, покрытое тиной, ряской, местами объеденное раками или рыбой с глубокими порезами и выемками.

Однако стоило мне выровнять свой шаг в ряду, следуя за стариком, как сзади послышался плюхающий топот множества ног. Сейчас же оглянувшись, я увидела, что это, оказывается, догнал меня тот самый с половинчатой головой мужчина, и остальные люди, чьи головы при быстром беге иногда выглядывали из-под разорванной головы самоубийцы. Когда мужчина резко остановился возле меня, перейдя на шаг и чуть было, не плеснув на меня своим кровавым бульоном, я не снижая быстроты хода, глянула на него и дрожащим голосом спросила:

– Что вам надо от меня?