Иногда

Порыв ветра толкнул его в спину. Он на миг опустил глаза, а в следующую секунду увидел, как мощный поток швырнул ее назад, на спину, потом на бок, заставив поскользнуться, упасть и исчезнуть из виду.

Смартфон вылетел из рук. Он упал на колени и быстро пополз к обрыву, раздирая джинсы и кожу. Через мгновение он двумя руками схватил ее за рукав. Лежал на земле, боясь пошевелиться. А она продолжала висеть над пропастью, вонзая пальцы в край каменной бровки.

Он продвинулся вперед, Еще дальше. Цеплялся телом и ступнями за землю.

– Теперь держись за меня!

– Отпусти и уходи! Уходи!

Он замер, но за долю секунды понял, что почему-то только сейчас настал момент, когда она без слов, но впервые получит от него в ответ «Нет». Он выдохнул и потащил ее вверх, заставив схватиться сначала за шиворот, потом за ткань на спине, потом за ремень. Но сам в это время сползал все ближе к обрыву.

Она была в безопасности, без сознания, когда еще один порыв ураганного ветра и скользкий выступ отняли у него последние силы и не дали спасти уже себя.

Во время падения он улыбался. Все 8 секунд.

Открытки

В первый раз она нашла открытку под подушкой. Утром, в день рождения, когда ей исполнилось восемь. На открытке маленькая девочка и женщина держались за руки и улыбались. Текста не было.

Она прижала ее к груди и стояла так несколько минут. А потом спрятала в своих вещах – укрыла от всего мира так, как только могла, и уже тогда догадывалась, от кого этот яркий луч, взрывающий отрывистые воспоминания.

С тех пор она находила их каждый год. Между страниц дневника в школе, в шкафчике раздевалки бассейна, на полке с бельем в своей комнате, даже во время языковой стажировки в Англии в день, когда ей исполнилось четырнадцать, – в тумбочке, рядом с кроватью. Девочка на открытках росла и все так же держала женщину за руку. И улыбалась ей.

Вместе с ней росло чувство, понимание, что этот секрет только для двух людей, роднее которых друг другу не может быть в этом мире. Что где-то еще есть один человек, так несправедливо вырванный из ее жизни силой, с угрозой никогда не давать знать о себе и, тем более, никогда не встречаться. Когда могуществом власти запретили все это. И поэтому не было человека ближе и не было другого такого, как будто живущего на противоположном конце океана, в чей мир никогда не добраться. И от этого чувства становилось одновременно тепло и горестно, и угнетенно где-то внутри.

В день совершеннолетия открытки не было. Она обыскала все, несколько раз перевернула собственные вещи, вернулась в кондитерскую, куда сама вызвалась пойти и выбрать торт. Рискнула и спросила у горничной, понимая, что ее выдадут.

Отчаявшись, уже поздно вечером, она открыла дверь к нему в комнату.

– Что с ней?

– Она умерла. Вчера.

Девушка молча развернулась и вышла, чтобы забрать подготовленные вещи, деньги, документы, десять открыток и больше никогда не вернуться.

Поездка

Они уже два дня были в Мадриде. Завтра самолет унесет их в Рейкьявик. Что будет потом – непонятно. Они узнавали, куда поедут дальше, из записки, сообщения: кто-то клал его на столик рядом с кроватью, оставлял на ресепшен в гостинице, передавал на улице через курьера.

Все началось дома, две недели назад, когда жизнь из занавеси с черной пеленой все-таки постепенно стала окрашиваться в постоянно грустные серые тона. В письме по электронной почте, пришедшем с неизвестного адреса, говорилось, что на них оформлены билеты и необходимые документы. Вылет в Лиссабон завтра.

Недоумение усилил один из близких друзей семьи. Настолько близкий, что они поверили, когда он сам позвонил и без лишних объяснений попросил согласиться.

Потом были Хельсинки, Прага, Вена, Париж. В каждом городе они проводили три дня, и в первые часы на почту приходило одно и то же сообщение: «Отдохните хорошо», а на карту поступала большая сумма. Такая большая, что они могли остановиться в хорошей гостинице, посещать известные места, обедать в ресторанах и не смотреть в кошелек и пункты меню с ценами.

В столице Исландии на второй день вечером в их номер постучали. Служащий протянул конверт, на котором было одно слово: «Сыну».

Он узнал почерк. С остановившимся дыханием оглянулся на мать, медленно сел.