Иногда это длится

Я сжала ноги вместе и откатилась в сторону, глядя на дверь, которую он оставил открытой. Он не прикоснулся ко мне. Он даже не начинал, чтобы я могла видеть. Я слышала его, и слышать его выкрикивающего мое имя было изумительно. Я любила это.

Что я делала? Вчера вечером я задалась вопросом, могли ли бы мы быть друзьями. Мы могли быть друзьями, когда мы хотели друг друга так? Была ли эта мысль даже возможна? Кейдж был в моей жизни. У нас будет ребенок. Он причинил мне боль, когда покинул меня, когда я нуждался в нем больше всего. Но мое тело все еще хотело его. Он был здесь. Он не оставлял меня. Могла ли я простить его? Это было возможно? Или… я уже простила его?

Я услышала, как включился душ и села. Я не буду думать об этом сейчас. Мы не должны пока принимать каких-либо решений. Он может передумать и уйти снова. Это жизнь на ферме не было то, о чем он всегда мечтал. Остаться здесь, со мной, значит просить его бросить свою жизнь.

Этого не произойдет. Никогда.

* * *

К моменту, когда Кейдж вышел из душа, я была одета и печенье было в духовке. Видеть его после того, что мы делали, будет не легко, но мысль, что он тоже кончил, облегчила мое смущение. Я всегда просыпалась сексуально озабоченной. Я делала это в течение многих месяцев. Мне просто раньше не приходилось беспокоиться о Кейдже, проходящего мимо моей двери и услышавшего меня.

— Я собирался приготовить завтрак сегодня утром. Именно поэтому я встал рано. Я, эммм, отвлекся по пути вниз, — сказал Кейдж.

Я оглянулась на него и почувствовала, что краснею. — Ой, — было все, что я успела сказать.

— Да, ой, — ответил он со смешком.

Мое тело расслабилось от звука его развлечения. Это не должно было быть неловко. Это был Кейдж. Вещи, которые мы делали вместе должны сделать мне иммунитет к любому сексуальному смущению с ним.

— Я могу сделать яйца, по крайней мере? — спросил он, подойдя ко мне сзади, достаточно близко, чтобы я почувствовала запах мыла на коже, но по-прежнему не касающегося меня.

— Если ты хочешь, — ответила я, сделав глубокий вдох, чтобы я могла наслаждаться, насколько хорошо он пах..

Он потянулся к сковородке и поставил ее на плиту рядом со мной. Он не собирался ничего говорить об этом. Он собирался притвориться, что ничего не случилось. Что мы просто. . не сделали это.

— Я сохранил твои трусики. Надеюсь, что все в порядке, — сказал он близко к моему уху прежде, чем подойти к холодильнику, чтобы достать яйца.

Это было то. Надо было поговорить. — Зачем? — спросила я, оборачиваясь, чтобы взглянуть на него.

— Зачем? Потому что они пахнут, как ты, а я скучаю по этому запаху. Очень сильно. . и они все еще влажные.

Я вдохнула и вцепилась за край столешницы в качестве поддержки. — Кейдж, что мы делаем? Я имею в виду. . что это такое?

Он изучал меня секунду, затем поставил яйца на стойку рядом со мной. Он подошел и встал так близко ко мне, что я успела прижаться спиной к гранитной столешнице позади меня.

— Я делаю все, что, черт возьми, ты позволяешь мне. Вот что я делаю. Зачем? Потому что я не могу жить без тебя. Однако ты позволяешь мне иметь тебя- это то, что я беру.

Мне хотелось накричать на него, что он имел меня полностью и выбросил это. Разве он не получил это?

— Я была у тебя, Кейдж. Я чертовски была у тебя. Ты хотел чего-то еще!

Слезы жгли мне глаза. Я не говорила этого вслух прежде. Я думала это, но я не выражала этого словами. До сегодняшнего дня. Мое горло забилось слезами, и Кейдж положил руку на мое бедро.

— Я сделал ошибку. Самую большую ошибку моей жизни. Я позволил своей ненадежности препятствовать мне бороться за тебя. Я позволил себе верить словам, которые ты вопила мне по телефону. Я не приехал сюда и заставил тебя выслушать меня. Это было моей ошибкой.

Нет. Это было только ее частью. Разве он не видел этого? Я сильно ударил его в грудь и разрыдалась. Он не двигался.

— Нет. Нет. Нет! Это не так. Меня не было достаточно. Тебе нужно было больше. Я не могу жить с этим. Разве ты не видите? Я не могу жить, зная, что ты касался кого-то еще. То, что ты хотел кого-то еще. Я только всегда хотела тебя! Только тебя! — слезы застилали мне зрение. Мне было плевать. Я должна была высвободить их. Я должна была сказать это. Больше недели он показывался здесь, чтобы работать. Он был милым и вдумчивым. Я позволяла ему. Но он никогда не говорили меня, что он сожалел о том, что он сделал мне. Для того, чтобы убедить меня, что меня когда-либо был достаточно для него.