Иногда они умирают

Трекер, в одиночку поднимающийся на гору, наконец поравнялся с нами, молча прошел мимо… Я успел разглядеть мохнатый иней, покрывающий его синюю куртку, почерневшее, обмороженное лицо с белыми застывшими глазами. Он ускорил шаг, словно ощутил мой взгляд, и заторопился, стремясь на вершину, которую мы недавно покинули.

Тисса и Джейк ничего не заметили. А я достал из кармана пару леденцов и положил на камень. Чтобы вечный странник вдруг не почувствовал себя обиженным после встречи с живыми и не пошел следом. Я догнал спутников, успевших уйти вперед, и уже через полчаса мы были внизу.

На открытом пространстве у подножия горы ветер вновь полетел нам навстречу. За наше отсутствие он, похоже, хорошенько потерся вокруг ледника и, как следует набравшись холода, набросился на нас, вымораживая до костей.

Мы вошли в здание лоджа, окутанное облаком ледяного воздуха, перевели дыхание, глотнув тепла, пропахшего керосином, потными телами и дешевой кухней.

В узком коридоре слышался, ни на секунду не прерываясь, гул голосов, в котором я различал резкие звуки алмандской речи и низкий басовитый свенский говор. Проходя мимо одной из комнаток, я увидел, что она завалена снаряжением, а на кроватях вповалку лежат лениво переговаривающиеся трекеры.

В обеденном зале все столы были заняты. Поэтому те, кому не хватило места, стояли тесными группами, держа тарелки и кружки в руках. В толпе мелькали сосредоточенные гиды, обменивающиеся короткими репликами.

Дик сидел напротив двери в компании молодых людей. Он, как всегда, был в центре внимания. Увидев нас, тут же отвел взгляд, сделав вид, будто не узнал, и еще оживленнее заговорил о чем-то. Джейк, заметив это, многозначительно усмехнулся и отвернулся.

За одним из столов у входа освободилось место, и мои спутники поспешили сесть. Я принес им термос кайлатского чая.

– Отдыхаем минут десять и идем дальше.

Довольная, мгновенно раскрасневшаяся от горячего крепкого напитка Тисса посматривала на трекеров, которым только на следующий день предстоял подъем на Черную гору, свысока. С Джейком начали беседу два черноволосых смуглых бизнесмена из Ямато. Они поочередно поглядывали в мою сторону, и в их узких темных глазах с тяжелыми веками мелькал сдержанный интерес.

Дик выглядел уставшим так, словно поднимался на гору вместе с нами. Но старался держаться бодро и независимо, делая вид, что наш поход без него не имел никакого значения.

Передохнув, мы отправились дальше. Нас ожидал совсем недолгий переход, так что, как я и думал, останавливаться в Горак Шепе не имело смысла, да и мест здесь не было.

Путь продолжился в молчании. Высота пять с лишним тысяч давила на всех. Временами ощущалось головокружение, дышать становилось тяжело, боль в висках уже не проходила, и потеря рецепторов вкуса, из-за чего любая еда стала пресной, больше не казалась таким уж неудобством по сравнению с постоянной выматывающей, ноющей тяжестью в голове. Дорога, идущая мимо Черной горы, была относительной ровной до тех пор, пока мы не свернули с основного пути на едва видимую тропу, которая все сильнее удалялась от оживленного трека, углубляясь в дикий мир гор, недоступный основной массе туристов. Мы только сошли с него, но сразу показалось, что здесь вообще никогда не было людей. В холодном воздухе разливалось нечто трудноуловимое – еле заметное напряжение. Предостережение идущим по запретным территориям.

Наш путь захватывал часть ледника Хумбу – могучего гиганта, ползущего с Престола богов.

Мельком взглянув на длинную белую стену Престола, я вспомнил о том, что на одном из его карнизов, рядом с тропой маршрута, ведущего на самый высокий пик, лежит тело кайлатца. Когда-то он поднимался на гору, сопровождая группу альпинистов вместе со своей помощницей – местной девушкой. Вся группа погибла. Тело девушки спустил вниз ее муж. Но отказался вытаскивать из вечных льдов мужчину, с которым она шла. И тот остался лежать, протягивая черные, обожженные солнцем и морозом руки к холодному небу. А теперь иногда бродит по склону, подолгу останавливаясь у палаток базового лагеря Локхотце.

Облако начало быстро затягивать гору, словно показывая, что сейчас не время для подобных воспоминаний.

Я поспешил вперед, пробираясь между ледяных завалов, обходя огромные валуны. Среди нагромождений этих глыб виднелись круглые окошки синей воды и кобальтовые сколы старого льда.

Пару раз тропа терялась среди вычурных каменных фигур, арок и узких трещин. Тогда я шел наугад, полагаясь только на внутреннее чутье. Однажды едва не наступил в лужу, наполненную льдом. Ботинки не промокли бы, но проверять надежность брюк, хоть и сшитых из водоотталкивающей материи, не хотелось.

Возле одного из круглых озерец Джейк остановился и хотел напиться, но я не дал, обещая воспаление легких и разрушение зубной эмали от холода.

Нехотя он подчинился.