Иногда оно светится (СИ)

— Просто устал, хх-ха… — я закашлялся и поднялся на четвереньки, — Убирайся отсюда. Ты решил утопить меня во сне?

Еще раз смерив меня презрительным взглядом, в котором читалось отвращение к валяющемуся на полу графу, Котенок с кружкой в руке пошел в сторону своей комнаты.

— В тебе вина больше, чем в бочка, — бросил он напоследок, — Имперская облеванная тряпка.

— Ты самый пакостный, дерзкий и отвратительный зверек на этой планете, — я провел мокрой рукой по лицу.

Осторожно передвигая ноги, я спустился на нижний уровень, достал аптечку. В ней обнаружилось с десяток маленький капсул коричневато-синего цвета. Я выщелкнул пару из упаковки, кинул в глотку. Не панацея, но за час сможет сделать из меня что-то напоминающее человека. Я разблокировал дверь, вышел наружу.

Море ластилось к моим ногам, подбирало ракушки на песке чтобы, утянув их с собой, снова положить обратно. Море никогда не задумывается о целесообразности, у него нет ни достоинства ни стыда. Весьма полезные свойства для любого гуманоида. Оно просто живет и, кажется, вполне этим довольно. А у меня не получается. Наверно, я уже стар.

Метрах в двадцати от косы на воду села птица. Мелкий, не больше года, гребешок. Самого гребешка у него не было, лишь намечалась вдоль головы длинная алая полоска; отливающие серым и синим перья были уложены одно к другому, с такой тщательностью, как офицерские аксельбанты на параде. Гребешок изумленно-придирчиво глянул на воду сперва одним глазом, потом другим. Он выслеживал мелкую рыбу. Я нагнулся, поднял маленький обломок раковины кусачки, примерился и кинул его. Он приземлился точно у бока птицы, расстояние я прикинул верно. Гребешок хлестнул крыльями по воде от неожиданности, голова молниеносно развернулась в мою сторону. Немигающие птичьи глаза удивленно уставились на меня.

— Лети давай… — сказал я гребешку, — Нет тут еще рыбы для тебя.

Он мотнул головой, точно отвешивая мне неловкий поклон, пару раз махнул крыльями и, тяжело поднявшись, полетел над самой водой куда-то вдаль. Видно, решил попытать удачи вдалеке от странного сооружения и его сумасшедших обитателей. Я его понимал. Иногда мне самому хотелось набрать полный бак и вести «Мурену» до тех пор, пока не встанет двигатель, А потом? Я не знал. Просто сидеть и смотреть на море, искать край у этой бесконечной лазуревой плоскости, наполненной плеском ленивых волн.

Я вернулся на маяк. Котенка не было слышно, но я по привычке шел нарочито громко чтоб у него было время шмыгнуть в свою нору.

«Облеванная тряпка — сказал он — имперская облеванная тряпка». Ненависть, презрение.

Отвращение. Я даже не пытался посмотреть на себя его глазами — меня бы точно стошнило. Убийца, лжец, насильник. Портрет настоящего герханца. «Что ж, — флегматично пожал плечами я, — Врядли до своего визита сюда он представлял герханцев иначе».

Флегматичность далась мне нелегко, я выковал ее из тяжелых шлаков рассыпавшейся надежды.

На кухне тоже было пусто, лишь на столе одиноко стояли три консервные банки, напоминая черными зевами распечатанных горлышек батарею тяжелых гаубиц.

— Неужели все съел? — удивился я, — Наверно таки стоило назвать тебя Тигренком.

Банки действительно были пусты, но на соседнем столе обнаружилась глубокая тарелка, наполненная какой-то смесью. Осторожно приблизившись, я принюхался. Кажется, это была еда. Котенок стал хозяйничать на кухне?! От удивления я опять закашлялся, голова закружилась. Ампулы хоть и помогли, но чувствовал я себя весьма паршиво. Как и полагается, в общем. Установить, что находится в тарелке мне помогли банки. Так-с… Говядина, лук, картошка. Адская, должно быть смесь.

Судя по следам на плите, Котенок возился здесь долго. Вероятно, он сперва обжарил лук, потом добавил резанную дольками картошку, а после приправил свое варево мелко нарезанной говядиной. Обед по-варварски. Приятного аппетита, граф. Ну и дела… На тарелке не хватало примерно трети, остальное лежало нетронутым. Моя единственная сковородка, невымытая, примостилась в мойке, на столе было полно мясных крошек, луковых чешуек и прочих ингредиентов, которые, видимо, не дожили до финальной части.

Оказывается, кайхиттены могут совершать набеги и на кухни.

Я поставил тарелку перед собой, осторожно поддел вилкой несколько картофельных ломтей. Помедлив, отправил в рот. Вкус слишком грубоват, чересчур пресно. Жирно, перемешано… Но… Я задумчиво отправил следом еще несколько кусков. Но… Интересно. Необычное сочетание. По крайней мере для меня.

Вина я наливать не стал, ограничился простой водой и чашкой кофе. Еще пара сигарет — и я почувствовал, как в моем чахлом и дрожащем организме зарождаются силы. В голове прояснилось, исчезли мерзкие хмельные мурашки, ползающие серыми точками между мыслей. И думать стало легко.