Иного не желаю. Часть третья (СИ)

— Я собирался устроить тебе сюрприз и привести их на Представление стае нашей дочери.

Я моргнула, пытаясь собрать воедино всё, что только что сказал Этьен.

—Когда ты об этом узнал? – мой голос был не столько слабым, сколько донельзя изумлённым. – Я имею в виду, про отца?

—Это так важно?

—Но…

Валуа смерил меня высокомерным взглядом.

—Хороший Альфа заботится о своих подданных, а хороший муж не допустит, чтобы его беременная пара переживала больше, чем это необходимо.

Я только и кивнула, вроде бы признавая за ним правоту. Почему «вроде бы»? Потому что я ни в чем уже не была уверена.

Словно я опять вернулась в то время, когда доктор Натан Кошински смешивал в моей душе черные и белые воспоминания, меняя их местами, извращая саму суть моего прошлого и всех моих эмоций.

Точно как вот этот разговор.

Я не понимала, как мои страхи, которые я наконец-то осмелилась высказать Этьену в лицо, трансформировались в чувство стыда за то, что в отличие от него, и я правда сделала ничтожно мало, чтобы принять свою новую жизнь.

Я чувствовала себя тогда в этом замке пленницей, я не желала быть оборотницей, не желала становиться ни Луной, ни герцогиней.

Но…

…а какой выбор был у самого Этьена?

 Этьен

Я никак не мог забыть её мыслей о клетке, то и дело прокручивая в голове изображение, которое нарисовал мозг Таис. В той её фантазии я выступал настоящем чудовищем, готовым оторвать ребенка от любящей матери.

Между нами случилось много недопониманий, но её мысли… Это было через край.

Именно поэтому я попытался сделать последние недели беременности Таис идеальными — насколько это позволяла окружающая обстановка.

Гийом по моему приказу отслеживал состояние моей пары дважды в день: утром, ещё до завтрака, я относил жену на руках в его кабинет; вечером же уносил её из его кабинета на руках спать. И это было…

…вкусно.

Я всё чаще ощущал запах именно её волчицы, а не просто человека — и это не могло меня не радовать: вместе со своей волчицей, моя жена становилась храбрей и отважней.

Просто удивительно, как сильно влияет на человека наличие активного зверя!

 Сама Таис этого, кажется, пока даже не осознавала, однако сейчас она уже не была забитой, безразличной ко всему самкой: моя пара пытливо выспрашивала все подробности своего состояния у Гийома, придиралась к поведению Даниэллы и даже пыталась дерзить мне.

Я мысленно усмехнулся, понимая, что ни в чем не могу отказать своей беременной девочке, которая очень скоро подарит мне ещё одну – свою копию.

А вот дальше…

Я тряхнул головой.

Её мысли, в которых она представляла себя в клетке, резали меня по живому. Я ведь даже с Алей нашёл общий язык быстрее всех Альф из-за этих самых клеток: потому что в отличие от остальных вожаков, которые помещали в клетки «смертниц», я видел в них не только преступниц, но однажды – свою мать.

И пусть эта была сука, которая не стоила даже одного единственного доброго слова; пусть мои детские воспоминания о счастливом детстве были несусветной чушью, но это просто невозможно было вытравить из меня — так глубоко это засело.

Я никогда не забывал – просто не мог забыть — той минуты, когда, зайдя в спальню отца после его смерти, я нашёл под его кроватью свою мать.

Первые минуты она ещё продолжала прикидываться доброй мамочкой…

 Сегодняшний я понимал, что всё это изначально было ложью желающей во что бы то ни стало выжить суки, но малолетний мальчишка внутри меня всё ещё отчаянно желал верить.

 Может быть, поэтому я всё ещё отчаянно мечтал, что Таис привыкнет к моей стае, привыкнет ко мне – и никогда больше не будет испытывать свою судьбу, играя чувствами вожака.

Надо признать, мне понравилась та отверженность, с которой она обвинила меня в жестокости. Прежняя Таис безразлично молчала, отворачивая от меня своё лицо; эта, новая – пыталась сориться, отстаивать свои права, даже протестовать. Я, конечно, понимал, что главная причина изменений Таис – спонтанные проявления её волчицы, но даже одно это давало надежду, что мы, в конце концов, сможем построить что-то вдвоём.

И да, я опять солгал ей: во-первых, несмотря на то, что трагедия с её родителями вроде бы произошла сама по себе, у специалистов, работавших по этому делу, возникло несколько вполне обоснованных подозрений о причастности наших врагов.

Данные собирались практически по крупинкам, но даже того, что собрала рабочая группа, хватило, чтобы сделать определенные выводы: судя по всему, Людмила, мать Таи ещё до замужества знала, кем на самом деле являлся её избранник. Родственница Таи по отцу встречалась и даже неплохо запомнила Людмилу, а это значит, что мать Таи с самого начала «была в курсе». И тогда её всё устраивало.

Однако почти сразу после переезда в Новосибирск, в её словах начали проскакивать какие-то странные фразы по поводу дурной крови – так, по крайней мере, запомнили её опрошенные подруги и бывшие коллеги.

Нет, в том, что Анатолий сорвался сам – в этом сомневаться не приходилось, но я чуял, что над матерью Таис кто-то поработал… Какой-то очень хороший специалист, наподобие Натана.

А ещё были родители Людмилы.